Сейчас я реализовывал наставления учителей – отбивал клинок у того, кто вырывался вперед остальных, а потом либо бил его кистенем в локоть или колено или эфесом в лоб. Через три-четыре минуты можно было добивать раненых и собирать трофеи для будущей коллекции. Но, как уже было сказано выше, убивать я никого не хотел, потому позволил поверженным противникам уйти. Те, кто ходить не смог, уползли. А трофеи… Нет, они того не стоили – старые мечи, названные оружием лишь по недоразумению. Я их и в руки не стал брать – и так видно, что их делали из сырого железа, а кузнец привык ковать серпы и подковы. Может, у барона получше? Я посмотрел в угол, куда улетел меч, но увидел там Лоту. Девушка вылезла из-под стола, пытаясь натянуть платье, но руки ее не слушались.
– Рубаху забыла, – кивнул я на смятую постель, где из-под подушки торчала нижняя сорочка Лоты.
– Какую рубаху? – не поняла Лота, смотревшая на меня со страхом и, как ни странно, с каким-то восхищением. – А, рубаху… Так черт с ней, с рубахой! Ты что наделал-то?
– Выкинул в окно наглеца, – пожал я плечами. – Подай-ка мне его железяку и ножны заодно.
– Артаке, ты чего, обиделся, что ли? – удивленно воззрилась на меня Лота, с трудом поднимая клинок.
– За труды, – обменял я оружие на пфенниг.
Девка не стала привередничать, монету взяла, но стояла и смотрела на меня, словно чего-то ждала.
Я взял меч барона, осмотрел. Вот этот клинок похож на коллекционный. По крайней мере – из стали. Но руки бы оторвать владельцу за уход – ржавчина, щербины. Эфес из слоновой кости, почерневший от грязи. Но дело небезнадежно – если наточить и отшлифовать клинок, разобрать эфес и помыть его теплой водой с щелочью, обмотать кожаным шнуром, то меч Выксберга может положить начало коллекции.
– Артаке, так ты чего? – отвлекла меня Лота.
– Я уже все сказал, – бросил я.
– Что – все? – не поняла девка.
– Я сказал – пошла вон, – повторил я.
У меня не было к ней никаких претензий. Ну какие могут быть претензии к шлюхе? Только я ее больше не хотел видеть.
Сунув клинок в обветшалые ножны (выкину и новые закажу!), я пошел вниз.
В общем зале опохмелялись и зализывали раны мои недавние противники. Серьезных увечий я никому не нанес, а ушибы пройдут. Увидев меня, зарычали, но подойти ближе не рискнули.
Барон Выксберг оказался жив-здоров и даже стоял на ногах. Около него суетились люди в засаленных ливреях, пытаясь напялить на его милость какие-то тряпки. Тут же околачивалась гостиничная прислуга во главе с хозяином.
– Барон, а почему вы до сих пор не собрали мои вещи? – подчеркнуто вежливо обратился я к Выксбергу.