Однако Эдмунд и понятия не имеет, каково это — всякую секунду ощущать занесенный над головой меч и напрягаться, ожидая, когда же он наконец опустится.
Жаль, что она не сказала ему этого в лицо! Ну почему блестящее сравнение пришло ей в голову только сейчас, а не тогда, когда можно было впечатлить его!
Зарывшись лицом в подушку, Джорджиана пыталась с ее помощью приглушить рыдания. Сообразив, что ей ни за что не удастся заснуть, пока она пребывает в подобном состоянии, девушка кубарем скатилась с постели, подошла к окну и, забравшись на подоконник, подтянув колени к груди, устремила взор в усыпанное звездами небо.
Наблюдая, как последние звезды храбро сверкают перед лицом неумолимо приближающегося рассвета, Джорджиана сообразила, что Эдмунду, по крайней мере, не удалось оставить за собой последнее слово. Раз или два она даже сумела вывести его из привычного состояния холодного превосходства, и он разъярился, вместо того чтобы четко и сжато изложить свою точку зрения.
Ей даже удалось сбить его с мысли. То была малая, но все же победа, которой она очень гордилась, поскольку редко кому удавалось поколебать уверенность Эдмунда в себе.
Но ведь он так часто оказывается правым! Даже она готова признать, что он подал ей хорошую идею — обдумать, какие качества должны быть присущи ее будущему мужу.
Только ведь Эдмунд не ожидал, что она применит логику к проблеме, имеющей эмоциональные корни! Стоило задуматься о замужестве, как ее тело и сердце принимались бунтовать. При мысли о том, что какой-то мужчина станет проделывать с ней то, что Уилкинз сотворил с Лизой, Джорджиане становилось физически плохо.
Покрепче обхватив колени, она попыталась вообразить майора Гоувана…
Ох, нет! Этого ей не перенести.
Эдмунд прав. Она не может выйти замуж за человека, который будет требовать от нее подобного. Который почувствует себя уязвленным и оскорбленным, когда она не ответит на его ласки… Она прижала руку к животу.
Что же ей делать?
Пораскинуть мозгами — вот что. О том, какого мужчину сумеет перенести.
Забавно, что по прибытии в Лондон она воображала, будто лишь совершеннейший дикарь способен ею заинтересоваться, а на деле оказалось, что несколько уважаемых и безукоризненно воспитанных мужчин находят ее привлекательной. Но только не Эдмунд, который благоволит к изысканным миниатюрным женщинам с белокурыми волосами.
Ей нет до этого никакого дела. Хмыкнув, она вздернула подбородок. Она всегда знала, что не сможет тягаться с похожими на фей созданиями. Не станет даже и пытаться. Она надеялась, что в память об их детской дружбе Эдмунд сжалится над ней и даст крышу над головой.