— Но ведь вы просто шутите, это всё ложь, правда? — Алиса Тарсила вежливо улыбнулась.
Эрнест ответил такой же улыбкой.
— Конечно. Но если вы будете настаивать, я позволю вам пощупать мой пульс. Его всё ещё нет.
— Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз. Кстати, а зачем вы едите, если вы покойник?
Эрнест как раз вытирал свою тарелку кусочком хлеба.
— Это вкусно. Я к тому же испытываю голод, словно умер не до конца. Словом, вы обращаетесь не по адресу — я разбираюсь в этом всём не лучше, чем вы. Да, много читаю…
— Но — всё бесполезно. Красавицу не воскресить, а ваше сердце — не оживить? — Яд, казалось, сочился с её губ при каждом слове.
— Медицине подобные случаи неизвестны, алхимики о них также не упоминают, по крайней мере, те, которых я читал. — Эрнест достал пачку сигарет и вытряхнул одну.
Она задумчиво кивнула головой, почти не скрывая иронии.
— Ладно, буду считать вас умелым рассказчиком. Я тоже, знаете ли, пишу…
— О любви и магии? — он приблизился к окну и открыл форточку.
Она улыбнулась лишь кожей скул — попытка изобразить снисходительную вежливость.
— О сексе и СПИДе.
Эрнест чиркнул спичками и закурил. Затянувшись, он старательно выпустил дым наружу.
— Надеюсь, вы знакомы с вопросом достаточно хорошо, иначе книга не будет продаваться.
Лицо Алисы Тарсилы окаменело.
— Я прекрасно знакома с вопросом. — Она торопливо прикрыла рот ладонью, на лице её отразился испуг. — Я не расскажу Хосе, не переживайте.
— Вы не так поняли. — Девушка встала и начала убирать со стола, не скрывая злости на то, что её так ловко подловили.
— Я потому и не расскажу, что до меня ничего не дошло. — Он сделал паузу. — Вот видите, вы можете считать меня своим другом.
— А я никому не расскажу, что вы — сумасшедший.
— Договорились! Кстати, ваша тётя — или кто она вам? — она действительно колдунья?
Алиса Тарсила вскрикнула, поранившись об острую кромку — умывальник всё ещё был забит осколками стекла.
— Проклятый Хосе! Где он? Кашаса бы сейчас не помешала — я бы могла промыть эту ранку.
Эрнест выбросил окурок в окно.
— Он придёт не скоро, я уверен. Вы задели его мужскую гордость, его «либидо». Моя болезнь вам известна, у него же другая — Хосе испытывает непонятную ему самому тоску и жажду приключений, я бы назвал это «комплексом странствующего рыцаря». Он дремлет в сердце каждого мужчины, однако…
— Я поняла: он из тех, кто внезапно понял, что его призвание — быть в мужском кругу до гроба и прикрывать это мнимой набожностью и слащавой моралью. Крестоносцы были таковы: гомосексуалисты и лицемеры — все как один!
— Психиатрия — ваше призвание. Я иду спать.