— За вас! — поднял бокал Оскар и чуть коснулся им бокала мамы-Женевьев, все еще помня о дочери-Маргарет. — За вас!
Мадам де Брео улыбнулась ему всеми своими загорелыми морщинами, и Оскар решил, что она тоже может быть «хорошей девочкой» и что они сумеют поладить. Оскар знал уже, что может по желанию с помощью волевого усилия изменить свою точку зрения на человека или ситуацию, и значит, возможно для него увидеть и Женевьев девочкой, в конце концов, когда-то ведь она ею и была.
Гостям было объявлено, что по желанию они могут иметь или телятину по-бургундски, или жареную форель как основное блюдо. Прошли опять вдоль столов горничные, убирая использованную посуду и подавая новые блюда. Среди этого достаточно шумного процесса, продолжая пить красное вино с Женевьев и время от времени обмениваясь с нею репликами, Оскар стал осторожно наблюдать за нею…
Прежде всего он выяснил, что мадам де Брео стеснительна. За ее решительными манерами разведенной лет десять назад независимой и жесткой дамы-дизайнера Оскар обнаружил неуверенную в себе, стареющую женщину. Женевьев, очевидно, уже не верила в то, что она может нравиться мужчинам, стеснялась своего возраста, а стеснение свое прикрывала, и даже не очень искусно, презрением, своего рода решительным безразличием по отношению к мужчинам. Ее поведение в мужском обществе и сейчас, с Оскаром, было поведением приятельским, мужским. Покончив с форелью и послав горничную за еще одной бутылкой вина, Женевьев даже закурила толстую сигару, вынув ее из большой серебряной коробки.
— Хотите? — пододвинула она коробку к Оскару.
— Попробую, — решил Оскар и, взяв увесистый табачный цилиндр, неумело прикурил от протянутой приятелем Женевьев огненной спички.
— Сильнее тяните, — засмеялась его неопытности Женевьев. — Это вам не сигарета.
На мадам де Брео был костюм от Нины Риччи, или от Сони Рикель, или от другого столь же громкозвучного и широко известного дизайнеровского дома, но выглядело все это великолепие на ней чуть-чуть по-вдовьи, слегка неряшливо. Оскару все сделалось ясно, и он, прекратив свои наблюдения, сделал вывод: мадам де Брео — неухоженная, запущенная дама и, судя по ее поведению, довольно давно не имела любовника. То есть, может быть, она и еблась время от времени, но постоянного любовника у нее определенно не было. Мужской мир, в котором степень молодости и красоты женщины, пришедшей с мужчиной, гордо кричит о количестве денег и успехе, которые ОН имеет, пренебрежительно игнорировал маму-Женевьев и суетился вокруг Маргарет-дочери.