— Придется тебе потерпеть, — почти весело сказал Северцев, вырвав из дрожащих пальцев раненого мобильный. — Авось не помрешь.
Сунув телефон в карман, он пошел к двери. Прохоров прикрыл глаза.
— Почему дом называется «У скалы»? — еле ворочая языком, спросил он.
Северцев остановился и повернулся к нему.
— В передаче, называлась, вроде, «Лучшие дома мира» случайно увидел дом, построенный прямо у скалы, — весело сказал он. Надо же мент помирает, а все вопросы задает. Какой эти следователи народ любопытный, просто ужас. — Он так и назывался «Дом у скалы». Мне понравился. Захотел такой же дом. Правда скалы не хватает, — засмеялся Северцев. А потом сказал уже без тени веселости, твердо и холодно: — Я привык, что если мне, что-то нравится, то я это получаю.
— Ну, наверное, не всегда. Правда? Невозможно получить все, что хочешь, — чуть слышно сказал Прохоров.
Северцев пристально посмотрел на него и ухмыльнулся.
— Верно, — сказал он и вышел из кабинета.
Спустившись на первый этаж, он заглянул в гостиную. Возле стены, рядом с камином стояла елка. Шары поблескивали и таинственно мерцали в тусклом свете луны, падающем из огромных окон. Подойдя к елке, Северцев провел рукой по колючим иглам. В воздухе пахло хвоей. Северцев не любил Новый год. Никогда не наряжал елку. А сейчас даже немного пожалел об этом. Красиво. Он улыбнулся. Достав из кармана небольшую коробочку, он поставил ее под елкой. «С Новым годом…»
Дойдя до фермы, он позвонил в службу спасения. Закончив разговор, он бросил телефон в снег и пошел к машине, укрытой от посторонних глаз в полуразвалившемся сарае.
Боря Бобров включил диктофон.
— Двадцать девятое декабря. Допрос начат в одиннадцать часов семнадцать минут.
Допрос проводят: следователь Бобров Борис Александрович и следователь Синицын Александр Валентинович.
— Назовите полностью свое имя.
— Рутков Владислав Андреевич, — безжизненным голосом ответил обвиняемый.
— Назовите дату и место рождения.
— 24 октября 1992 года.
— Вы подозреваетесь в совершении двух убийств, в соучастии совершения еще одного убийства, покушении на убийство сотрудника следственного одела прокуратуры, незаконном проникновении, преступном сговоре…
— Я хочу все рассказать, — все также равнодушно сказал подследственный.
— Хорошо. Если у нас будут возникать вопросы в ходе Вашего признания, мы их зададим. Вы ведь хотите сделать признание, я Вас правильно понял?
— Да.
— Прошу. Все, что Вы скажете, будет записано.
— Да, я понимаю, — сидящий напротив следователей облизал пересохшие губы. — Вся эта история началась три месяца назад.