— Нет, благодарю, — ответил Лопес. Он сел на диван напротив Дениса. — Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
— Я весь внимание, — ухмыльнулся Денис. — Чем обязан?
— Вы знаете Зою Рафалович? — пристально глядя на него, спросил Лопес.
Денис всплеснул руками:
— Конечно! Лет пять, если не больше, еще когда она жила в Лос-Анджелесе. А что случилось?
— Как вы познакомились? — Лопес проигнорировал вопрос журналиста.
— Ну… обыкновенно. — Денис слегка замялся. — Она русская, я русский… В доме каких-то знакомых, потом встречались… И здесь тоже… А что случилось?
Детектив вновь сделал вид, что не заметил вопроса.
— Когда вы последний раз виделись с ней?
Денис задумался, потер щеку:
— На прошлой неделе… Оказалось, мы обедали в одном и том же ресторане, это на Амбракадеро, итальянский. Но поговорить не удалось, я был занят…
Лопес покачал головой:
— А после этого? Может быть, она вам звонила? Вчера или позавчера?
— Звонила, — кивнул Гребски, — но меня не было дома…
Лопесу очень хотелось спросить, не оставила ли Зоя Рафалович какого-нибудь сообщения на автоответчике, а если оставила, то хорошо было бы его услышать. Но он прекрасно понимал, что и вопрос этот, и желание неправомерны, и не стал ничего спрашивать.
Зато журналист сообщил по собственной воле и без принуждения:
— Вчера от нее пришло письмо по электронной почте. Непонятное какое-то. Я, конечно, сразу стал звонить ей, несколько раз звонил. И домой, и на мобильный, но… увы. Все время занято…
До сих пор молчавший детектив МакКормик подал голос:
— Вы можете показать это письмо?
— Да, да… конечно! — с готовностью согласился журналист, подошел к компьютеру. — Могу распечатать. Хотите?
— Если вам не сложно, — вежливо попросил Лопес и через несколько секунд уже держал распечатанное письмо. Однако прочитать не смог. Посмотрел на непонятные буквы незнакомого алфавита: — Это по-русски? Что здесь написано?
Денис перевел содержание письма.
«Денис!!! Ты мне нужен очень срочно!!! Экстренно! Пожалуйста… Если не позвонишь сегодня, позвони рано утром. Я боюсь. Я не понимаю, что происходит, но если это то, что мне кажется, то я боюсь. Поверь, это не бабская истерика, это серьезно! Пожалуйста! Зоя».
Лопес нахмурился, аккуратно сложил листок вчетверо и сунул в карман. После этих манипуляций пристально взглянул на журналиста:
— Как я понял, Зоя Рафалович в этом письме просит вас о помощи…
— Да вы Зою не знаете! — отмахнулся Гребски. — Она из всего готова сделать трагедию! То у нее кошка на дерево забралась и слезть не может, то лампочка перегорела. А я для нее, ну, знаете, как старший брат, что ли… Да и, как я уже сказал, я стал звонить ей, как только получил письмо…