— В какое время вы ей звонили? — решил уточнить МакКормик.
Журналист посмотрел на него укоризненно:
— Как только получил письмо… А письмо я получил, — он наклонился к монитору, вгляделся, сообщил: — в девять восемнадцать утра вчера, в субботу… а отправлено оно было, — он снова посмотрел на монитор, — отправлено оно было в семь двадцать шесть вечера пятницы…
Лопес сделал пометки в маленьком блокнотике, поднял взгляд:
— А вечером в пятницу вы ей не звонили?
— Звонил, сразу, как только прослушал ее сообщение с просьбой позвонить… Но телефон у нее был занят…
— В какое время это было?
Денис на секунду задумался, ответил:
— Я пришел домой около восьми… значит, в начале девятого…
Детектив Лопес продолжил задавать вопросы:
— Сегодня утром вы заезжали к ней?
— Нет, — потупился журналист. — Я хотел к ней заехать. Но машина сломалась, и я почти весь день провел в мастерской, мы ремонтировали машину…
— В какой мастерской? И с кем вы были? — уточнил Лопес и приготовился записать ответ.
— У меня в мастерской. Называется «Днипро», это почти в конце Гери, в Ричмонде, — вступил в беседу Олег, показал на Дениса: — У него бензонасос полетел и термостат отказал, пришлось ехать покупать… Пока купили, пока привезли, пока поставили… Работяг своих я не трогал, выходной же… сам занимался.
— А потом? — не отставал Лопес, переводя взгляд с журналиста на его гостя.
Журналист виновато улыбнулся:
— Потом приехали сюда, ну и…
Лопес понимающе кивнул. Картина в общем-то была ясна. Один русский починил другому русскому машину, потом они приехали домой к хозяину машины отметить это дело, как у них принято. И засиделись до утра. Оснований не верить сказанному Лопес пока не видел. Он неодобрительно обвел взглядом комнату, хмыкнул.
Журналист, заметив это, настойчиво глянул на него, потом на МакКормика:
— В чем, собственно, дело? Что-то случилось с Зоей? Вы можете сказать?
— Действительно, — возмущенно поддакнул Олег. — Что происходит?
Детективу Лопесу не впервые приходилось сообщать людям о смерти их друзей или родственников, и каждый раз он испытывал при этом неловкость, смешанную с чувством вины.
— Видите ли, — сказал он негромко, — Зоя Рафалович умерла. Ее убили.
Реакция Дениса, по мнению детектива, была очень русской. Он не стал вскакивать, заламывать руки и вопить, как это сделал бы итальянец, не застыл неподвижной мумией, как китаец, он даже не выругался, как это сделал бы американец.
Не глядя на детектива, журналист взял со стола на треть опустошенную бутылку дорогого виски, запрокинул голову и влил все, что было в бутылке, в себя. Не глотая. Поставил пустую бутылку на ковер рядом со столиком и закурил. Руки его при этом не дрожали.