Пару раз довелось мне побывать и на московских елках. Больше всего понравилось новогоднее представление в «Лужниках» – все герои на коньках, яркие костюмы, волшебный свет и сказочные подарочные наборы: среди шоколадных конфет и вафелек я обнаружила голубой сахарный самолетик и большого мармеладного зайца! А подарок, полученный в Колонном зале, совсем не впечатлил – наверно, от ужаса, потому что на елку пришлось идти совершенно одной: мама попросила присмотреть за маленькой дочкой какого-то чужого мальчика, а сама осталась ждать на улице. Само представление я не запомнила, зато меня просто поразила большая деревянная горка, стоявшая посреди зала: ничего подобного я до сих пор не видела, привыкнув кататься на санках и лыжах с настоящей снежной горки.
Новый год, конечно, праздник семейный. Мне хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать те редкие случаи, когда я в новогоднюю ночь не находилась дома. Одна такая история особенно памятна: мама вдруг решила, что мы должны поехать в деревню к ее тете Поле. Деревня Бараново находится в Уваровском районе, недалеко от Можайска. Добираться туда долго, на одной электричке от Москвы часа два с лишним, а мы ведь ехали из пригорода! Погода не особенно радовала – мороз и метель. Что маме вдруг стукнуло в голову, даже не знаю. Мне не особенно хотелось, но делать было нечего. Однако мамин порыв угас на полдороге – мы доехали только до московской тети Клавы и от нее послали телеграмму в деревню, что не приедем. Телеграмму! В деревню! Конечно, они ее не получили, а бедный дядя Сеня добыл лошадь и сани, чтобы нас встретить на станции, гонял туда в метель. Так что родные долго поминали нам с мамой эту несбывшуюся поездку, а мы больше подобных эскапад не устраивали.
Конечно, повзрослев, я и в гости ездила, и на свидания ходила – однажды мы с другом 31 декабря отправились в музей, в ГМИИ имени А. С. Пушкина. Посетителей практически не было – еще человека три от силы, кроме нас. Смотрительницы тяжко вздыхали, ожидая конца рабочего дня, а мы бродили, взявшись за руки, по пустынным залам, разглядывали живопись и тайком целовались, прислушиваясь к шагам бдительных смотрительниц. А потом мы с ним разъехались в разные стороны – он к своей семье, а я к маме, чтобы провести новогоднюю ночь дома.
Наверно, я кажусь чересчур примерной дочерью. Да, мы очень тесно связаны с ней, к тому же я рано почувствовала себя взрослой и ответственной за маму. Она так и осталась ребенком, навсегда травмированным войной: мамина родная деревня сгорела во время боев за Москву. Это было страшное время, и мама не любит о нем вспоминать: и продукты реквизировали, и последнее теплое одеяло забрали у детей, и партизан вешали, и бой шел над головами людей, зарывшихся в землянки, – все было. Но 25 декабря простые немецкие солдаты, жившие в избе у соседей, праздновали Рождество: пили водку, вспоминали близких, пели свои песни, говорили, что не хотят этой войны… И дали детям шоколадку – первый раз тогда шоколад попробовали. А назавтра повар налил ребятишкам по два половника чечевичной похлебки – тоже никогда такого не едали.