Сколько лет прошло, а мама эту шоколадку до сих пор помнит, тем более что за всю жизнь ей не так часто доводилось лакомиться шоколадом – бедно жили, пряники да конфеты-подушечки, вот и все радости. Целый год откладывали денежки, чтобы к Новому году купить килограмм шоколадных конфет, самых дорогих: грильяж, трюфели, «Мишки на Севере», «Ну-ка, отними!», «Южная ночь»… Такое удовольствие было набирать понемножку разноцветные конфеты и предвкушать праздник! Конфеты потом вешали на елку как украшение и потихоньку подъедали, а фантики собирали в коллекцию. Кроме конфет, мандаринов и грецких орехов, обернутых в фольгу, на елке висели стеклянные шарики и гирлянды, а еще картонные плоские звери, блестящий «дождь» и канитель. Елка у нас всегда стояла искусственная: сначала с бумажной хвоей, потом с пластмассовой. Подарков никаких не запомнилось, а наверняка дарили…
Но один подарок я помню, как мама – ту военную шоколадку! Это кукла. Ее подарил под Новый год дядя Миша, мамин брат. Он был военным и редко приезжал к нам в гости. Я его почему-то боялась – высокий дяденька в форме, почти незнакомый. Это потом мы с ним подружились, когда я выросла. Именно дядя Миша и привез мне набор елочных игрушек с волшебным голубым шариком в инее. Если на него долго смотреть, начинает казаться, что там внутри идет снег и совершаются разные чудеса, как в сказках Андерсена! Еще в наборе, кроме непременных Деда Мороза со Снегурочкой, имелась птичка-снегирь на прищепке – тоже жива до сих пор, как и шарик, хотя слегка облезла. Красная птица детского счастья! Почему-то снегири у нас не водились, и впервые я увидела красногрудую птичку уже взрослой: прилетели к нам в кормушку, висящую на окне. А еще как-то зимой я шла по улице, вдоль которой росли деревья вроде вязов с множеством семян-самолетиков. И на эти деревья прилетела стая снегирей! Я шла среди осыпающихся «самолетиков» под нежный пересвист птиц… Маленькое чудо.
Подаренная кукла тоже дожила до нынешнего дня – вон она сидит в книжном шкафу и смотрит, как я пишу этот текст. В детстве кукол у меня почти не имелось – кубики, резиновое зверье и лошадки. Маленькая, я была просто помешана на лошадях – это последствия прочтения книжки Софьи Перовской «Ребята и зверята». Книжку до дыр зачитала. Как я завидовала этим детям! Кто у них только не жил, даже тигренок! Но самые впечатляющие истории про лошадей – как девочки выхаживали коня, а потом чуть сами не погубили.
У меня были две пластмассовые лошадки – белая и коричневая, и еще жеребенок из бабушкиной коллекции фигурок зверей, но жеребенок мне доставался редко – бабушка берегла и не давала. Но все эти лошадки статичные – маленькие скульптурки, весьма достоверно сделанные. Ноги у них не двигались, хвост и грива не развевались. А мне даже сны снились про лошадей – один затейливый, составной, как матрешка: снится мне, что я скачу верхом, во сне просыпаюсь – и снова я верхом, уже вроде бы наяву. Такое счастье было. Живую лошадь я редко видела – иногда проезжал татарин на телеге: «Старррье берррем!» Бежали дети, несли ему – сейчас уж и не помню, что именно. В обмен давал мячик на резинке или обезьянку. А потом все прошло, вся эта страсть к лошадям. Наверное, после того, как меня укусил пони в зоопарке – я ему протянула пустую ладошку, он понюхал… и укусил! Не больно, но неожиданно.