— Теперь я ваш предводитель? — произнес Грима хриплым шепотом. Воины закивали и зашевелились.
— Теперь я — ваш предводитель? — взревел Грима, и они все утвердительно закричали в ответ. Грима, с рыком испустивший почти последний вздох, откинулся на кресле и что-то прошептал Берто, который закивал и приосанился.
— Я предупреждал Балля, что увижу его смерть, прежде, чем умру сам, так и произошло, и теперь я спокойно последую в Асгард, — произнёс Берто, и несмотря на его пронзительный голос и ощутимый акцент, никто не сомневался, что прозвучали именно слова Гримы. — Ярлом станет принц Олаф. Моё серебро, как и мой корабль, — тоже принадлежит ему. Если у вас есть разум, вы последуете за ним, но заметьте вот что: Красные Братья умрут вместе со мной. Вы присягнёте ему и ныне станете побратимами Обетного Братства.
Воины смотрели на так называемого принца, юношу, который ковырялся наконечником копья в песке, чтобы очистить его. Великан с бородатым топором, ухмыляясь, выдернул второе копьё из щита, а затем поднял щит и вручил его Мару.
— Я уверен, — вот тут образовался замечательный глазок. Нужна заплатка из крепкой кожи, спроси Онунда, осталось ли у него что-то после того, как он закрепил наше рулевое весло. Это человек, у которого за плечом гора. А меня зовут Мурроу мак Маэл.
Мар задумчиво взглянул на дыру длиной с палец, а затем кивнул Мурроу.
— Я оставлю дыру как есть, — ответил он безучастно. — В следующем бою сквозь неё будет дуть ветер и охлаждать меня.
Напряжение будто бы схлынуло с берега. Облаченные в кольчуги воины подняли кресло с сидящим Гримой и направились обратно к кнорру; Красные Братья небольшим группами потянулись было к своим костеркам, но юнец прокашлялся, и они остановились.
Он не сказал ни слова, просто указал на одного, другого, выбрав двоих. А третьим был окровавленный труп Балля. Воины, которых он выбрал, колебались лишь миг, пока не вмешался нахмурившийся Мар.
— Поднимите его, — сказал он воинам. — Он христианин, поэтому следует похоронить его. Он взглянул на Воронью Кость. — У тебя в команде есть священник?
Олаф оглядел Мара с ног до головы, — аккуратно обрезанные до ушей волосы, коротко подстриженная борода, холодные глаза цвета северного моря в дождливый день. Он заметил, что этот воин отдал свой щит Баллю с таким видом, будто плюнул ему в глаза. Хороший друг Сгоревшего Человека, и пусть лучше эта парочка окажется на его стороне, чем против него. Он улыбался, потому что замечательно себя чувствовал, дрожь в бедре утихла; сам он — живой, враг пал, и ликование от этой победы наполнило его, словно после глотка вина.