– Да, – подтвердила мисс Петтигрю.
В ее груди теснились удивление, осуждение и возбуждение, но сильнее всего в тот момент она ощущала пронизывающую радость. Да, именно радость. К чему притворяться? Вот она – жизнь. Драматичная. Увлекательная. Внезапная. Жизнь другой, лучшей половины человечества.
– Помогите же мне, – умоляющим голосом произнесла мисс Лафосс. – Вы видите, это вопрос жизни и смерти. Вы ведь справитесь?
Мисс Петтигрю замерла. В ней происходила жестокая внутренняя борьба. «Благодетель превыше всего, – любил повторять отец. – Грешника избегай. Грешника отвергай». Ее целомудренное воспитание, ее привычная мораль старой девы – все призывало ее воздеть в возмущении руки. Но ее останавливало накрытое для нее место за столом, чашка с кофе, толстые ломти поджаренного хлеба с маслом на тарелке – ах, знала бы мисс Лафосс, что до них ни капли и ни крошки не побывало еще сегодня во рту мисс Петтигрю.
– Позволю себе повторить: глаза у меня в полном порядке, – заметила она.
Для того чтобы стереть все следы недавнего пребывания мужчины в спальне и прилегающей к ней ванной, ей понадобилось совсем немного времени. Когда она снова вышла в гостиную, она застала мисс Лафосс отдыхающей в кресле перед электрическим камином. За это время та успела убрать посуду, оставшуюся от завтрака, но так и не сменила тот очаровательный пеньюар, в котором выглядела Цирцеей, решивший сменить гнев на милость.
«Ну, – подумала несчастная мисс Петтигрю, – теперь все же к делу. Дальше откладывать невозможно». В глазах у нее неожиданно защипало, хотя ей было хорошо известно, что от слез толку мало.
«Боже мой! – пришла внезапная мысль. – Как же я устала, как же я невероятно устала – все время „к делу”, все время жить в чужих домах, все время зависеть от чьей-то милости».
Она медленно пересекла комнату, держась прямо и гордо, и опустилась на край удобного стула напротив мисс Лафосс. Руки она сложила на коленях и крепко сжала. Теперь ей казалось, что, быть может, мисс Лафосс и в самом деле припрятала где-нибудь парочку непослушных детей, но зато она начала сомневаться, что выказанная ею столь поспешно готовность принимать участие в обмане хорошо зарекомендовала ее перед их матерью. Когда дело касалось детей, матери могли вести себя весьма странно. И что было позволено Юпитеру, вовсе не дозволялось быку.
– Что же касается… – начала мисс Петтигрю.
Мисс Лафосс с готовностью обернулась к ней.
– Что-то не так?
– Ни в коей мере, – сказала мисс Петтигрю. – Беспокоиться не о чем.
– Ах, вы просто прелесть!
Мисс Лафосс наклонилась к мисс Петтигрю и неожиданно поцеловала ее. На сложенные руки упала капля воды – и еще две торопились вниз по щекам мисс Петтигрю.