В описываемое нами время он решил наконец отправиться в Париж. Едва прибыв туда, он тотчас получил визит госпожи Пэльи. «Черная курица» давно поджидала его и немедленно выложила перед ним все обстоятельства дела по отношению к его племяннице и относительно матримониальных переговоров, или, как выражалась ловкая сваха, «негоциацией». Епископ настоятельно требовал свидания с принцессой де Линь-Люксембург. Но в тот момент она находилась в замке Лимур, у госпожи де Брионн.
Госпожа де Пэльи тотчас же возобновила свою дипломатическую корреспонденцию.
«Князь-епископ, – писала она, – все спрашивает меня, воротились ли вы, мадам. Он очень желает иметь честь видеть вас, и я буду очень рада, если вы начнете серьезно с ним переговариваться».
Далее она рассыпается о своем «усердии», о «полнейшей преданности», упоминает и о «колеблющей голове» епископа, о его нерешительности и о том, что он будет «бдеть» над всем и во всем даст ей «верный отчет».
Она же извещала старую принцессу, что и «эмиссары принца де Сальма сильно агитируют…» но куда им до «черной курицы»! Потом явились еще «три конкурента» на руку и приданое юной польки. Но все напрасно! «Черная курица» уверяет принцессу де Линь-Люксембург, что эти конкуренты «не внушают мне опасения», – говорит она и совсем не боится за своего клиента, за принца Шарля де Линя, такого храбреца и красавца.
Тогда маменька этого храбреца и красавца принцесса де Линь-Лихтенштейн вступает в матримониальную переписку со старой принцессой де Линь-Люксембургской. Сначала изливается в изъявлении своих чувств к высокой покровительнице, бывшей придворной даме покойной испанской королевы.
«Надеюсь, – пишет она, – вы не сомневаетесь, принцесса, в тех нежных чувствах, которые я к вам испытываю…»
Но дело не в чувствах…
«Я очень хорошо знаю ту нежность и доверие, которые питает к вам, принцесса, мой муж, – пишет она старой принцессе, – и смею уверить вас, что он охотно согласится на условия, какие вам угодно будет предложить относительно его сына. Осмеливаюсь умолять вас, мадам, если вы думаете, что 25 тысяч ливров годового дохода будет недостаточно для их (то есть Шарля и Елены) расходов, то не угодно ли будет вам самим назначить сумму» и т. д.
Итак, дело не в чувствах, а в деньгах… А далее говорится и о том, что ее «материнская нежность» к сыну не ослепляет ее: в течение многих лет, что ее Шарль учился в Страсбурге, а теперь, как герой, отличается на войне, – все одобряют его дивный характер.
Это письмо произвело удивительное впечатление на дядюшку-епископа, но ничуть не тронуло племянницы: красивый фат – де Сальм глубоко вгнездился в ее юное неопытное сердце.