В последние годы в доме произошли значительные перемены. Когда-то он принадлежал Министерству культуры, и населяли его исключительно люди, так или иначе причастные к служению вечному, доброму и прекрасному, но они потихоньку умирали, у многих не было ни детей, ни внуков, и поэтому в доме постепенно стали появляться и другие, не столь интеллигентные лица. Так, в квартиру шестнадцать после смерти ее владельца въехал директор магазина летней одежды из Европы, две квартиры на третьем этаже купили представители английской мебельной фирмы. А на пятом, в самой крайней квартире справа, поселился молчаливый человек, о котором толком никто ничего не знал. Правда, он подолгу отсутствовал, и поэтому квартира большей частью пустовала. Говорили, что это – молодой режиссер, представитель "новой волны", один из тех, кто сейчас вершит судьбу киностудии им. Горького. Но старейший житель дома, бывший электрик Большого театра Харитоныч, высказал смелое предположение, что это – переодетый чеченский террорист. Над ним дружно посмеялись, однако ближе чем на пять метров к квартире никто не подходил.
Катю в доме знали все. Последний год его жители явно сочувствовали ей, понимая, что она переживает не лучший период своей жизни. Как выражалась ее соседка, Вера Феодосьевна, у Кати царил "полный штиль на всей глади".
С детства бредившая поисками Атлантиды и путешествиями Колумба, после окончания школы Катя поступила на географический факультет МГУ. Училась она с восторгом, однако, завершив университетское образование, с ужасом поняла, что мечты – это одно, а жизнь – другое. Конечно, можно было, зная высоту Кордильер, работать продавщицей в каком-нибудь магазине или, окончив бухгалтерские курсы, устроиться в любую контору третьим помощником младшего бухгалтера. Но Кате хотелось сохранить романтическую верность своей профессии. И поэтому ей оставалось одно – пойти преподавать географию в школу. Правда, долго на одном месте она не задерживалась: очень скоро ее характер становился настоящей костью в горле школьной администрации. Свою последнюю работу – в частной гимназии в "живописном уголке московского лесопарка", как утверждали рекламные проспекты, – Катя просто возненавидела на второй же день. Ее раздражало все: туповатые детишки новых русских, ярко-розовый пиджак директрисы, шаркающая походка завуча, драконовские распорядки и покосившаяся скульптура девочки на шаре у входа в гимназию. Но, как назло, на горизонте ничего больше не светило, и Катя, стиснув зубы, каждый день исправно тряслась в автобусе, ходившем с завидным постоянством – раз в час.