– Да не волнуйтесь вы так, всякое в нашем деле случается, театр есть театр – сумасшедший мир, нормальным людям в нем не ужиться. Иногда бывают такие накладки, очевидно, часы подвели.
– Да. – Катя погрузилась в молчание.
Прошло пять минут, Женя снова вошел в роль больного и засипел фистулой.
– А что вы скажете об Элле Александровне?
На секунду Женя растерялся, но быстро овладел собой.
– Прекрасный режиссер, отличный организатор, я ее очень уважаю.
– Ну а какие-нибудь разногласия с ней у вас были?
– Какие разногласия, – удивился Женя, – кто же портит отношения со своим бутербродом с маслом?
Да, конечно, в цинизме сегодняшнему поколению актеров отказать было нельзя. Куда подевались романтика, принципиальность, лирический трепет? Все сменили голый прагматизм и расчет. "Наверно, это правильно, иначе никто не выживет, – подумала Катя, – ни театр, ни режиссер, ни актеры".
– А что вы скажете о других актерах?
– Общаемся мы мало, у каждого своя жизнь, но в театре стараемся жить дружным коллективом, помогать и выручать друг друга.
– Хорошие слова, – не удержалась Катя, – вам бы в английском парламенте выступать или в Гайд-парке.
– Ну что вы, у меня другое призвание – запечатлеть время в скромном литературном труде.
– Не забудьте подарить мне книгу.
– Даже с автографом. Вот ваша сумка, лифт временами отключают.
– Спасибо, я еще не мужчина средних лет с подагрой, как-нибудь спущусь.
Женя снисходительно улыбнулся. Он выглядел этаким добродушным барином, которому грубит какая-то молодая, сопливая гувернантка. На прощание Женя отечески похлопал Катю по руке:
– Обращайтесь, если что, звоните и приходите.
Женя вернулся в комнату и скользнул взглядом по стене. Над столом висела фотография родителей. Они дали ему все: заботу, внимание, связи. Но он хотел всю жизнь другого – НАСТОЯЩЕГО АКТЕРСКОГО ТАЛАНТА. Этого не было, и он мучился от смутного сознания, что главного – нет, а все остальное суррогат, подделка, ничего не стоящие пустяки, без которых можно очень легко обойтись.
* * *
Алексей посмотрел в окно и невольно нахмурился. Резко похолодало, и москвичи поспешно сменили рубашки с короткими рукавами и сарафаны на пиджаки и толстые вязаные кофты. Хотя синоптики предсказывали наступление циклона с севера уже три дня, они, как всегда, ошиблись, и вот только сегодня небо затянулось привычной для Москвы серой пеленой. Зрелище бессолнечной Москвы было не из приятных. Она напоминала старую угрюмую тетку, даже не пытающуюся скрыть приступы своего дурного настроения.
Алексей подошел к террариуму. Геккон Ганнибал стоял неподвижно, смотря вперед большими выпуклыми глазами. Казалось, он был не живой, а сделан из воска или полупрозрачной пластмассы. Алексей слегка постучал по стеклу. Но Ганнибал никак не отреагировал.