— Это подло! — вскричал он, бросая на стол свой шлем и отирая пот с лица. — Он разоружает все корабли! Товарищ, меня заставляют остаться здесь, а сердце мое всецело в Севилье!
Виллафана затаил свою радость и окинул его ледяным, презрительным взглядом.
— Севи-и-илье? — произнес он протяжно. — Товарищ, мы должны вывести все на чистую воду. Ты вчера слишком много выпил. Знаешь ли ты, о чем мы вчера говорили?
— О да! — с живостью возразил Рамузио. — Ты привез мне весть с родины: мой брат умер, и я наследник, донна Луиза моя! Повтори все и скажи, что все это правда?
— Совершенная правда. Я прибыл сюда отыскивать наследника одного состояния, которое равняется по меньшей мере двадцати тысячам червонцев!
— О господи! Ты говоришь червонцев, а не пиастров! — воскликнул Рамузио, всплеснув руками.
— Я могу дать клятву, — сказал Виллафана спокойным голосом. — Но что ты все там говоришь о своем брате, о Севилье… я тебя не понимаю, ведь наш родной город Аранда!
— Наш родной город? — спросил Рамузио, отступая в изумлении.
— Ну да, ведь ты родился в Аранде?
Рамузио побледнел.
— Ты ошибаешься, я родом из Севильи, — произнес он упавшим голосом.
— Потому-то я вчера и не мог тебя понять, — продолжал Виллафана. — Все, что ты рассказывал мне, совсем не подходило к тому наследнику, которого я разыскиваю. Еще один вопрос: одни называют тебя здесь Рамузио, другие — Авила. Как же тебя зовут?
— Педро Рамузио!
— Не Авила? — произнес Виллафана с притворным изумлением. — Это странно, товарищ. Какое обманчивое сходство!
— Ты, значит, ищешь Авилу? — спросил Рамузио дрожащим голосом.
— Прости, товарищ, то была ошибка, недоразумение, но если бы я тебя привел в Аранду как настоящего наследника, весь свет поверил бы мне, что я нашел настоящего Авилу!
— Вечно этот Авила! — вскричал с сердцем Рамузио. — Из-за него мне всегда приходится выносить насмешки. Но скажи мне, кто позволил себе такую шутку и назвал меня Авилой? Я потребую к ответу того человека!
— Любезный товарищ, — сказал Виллафана, пожимая плечами, — где мне знать по имени всех воинов Кортеса? Да и какая польза тебе узнать имя этого зубоскала? Тебя все осмеют! Лучше молчать. Ведь никто не слышал нашего разговора.
Рамузио быстро зашагал по комнате, но затем вдруг остановился перед Виллафаной и сказал:
— Но ты вчера называл меня Рамузио, вот здесь, у этого стола, я это хорошо помню. Скажи, что это значит? — И он гневно взглянул на Виллафану.
Виллафана оставался спокойным.
— Вчера? Тебе это приснилось, товарищ. Ты вчера выпил слишком много, и с тобой нельзя было сказать разумного слова. Теперь же я прошу тебя оставить меня в покое и не выставлять себя на посмешище.