Император-отрок был сильно возбужден, и голос у него дрожал.
– Государь, и на самом деле тебе надо бы непременно на прогулку поехать, благо погода хорошая, – с участием проговорила цесаревна Елизавета Петровна, заметив тревожное состояние своего державного племянника.
Он раздраженно прошелся по комнате и, истерически расхохотавшись, быстро произнес:
– Да, да, я сейчас поеду… Прикажи готовить лошадей, князь, вези меня скорее в свои Горенки. Невеста меня там ждет, соскучилась по мне, бедняжечка, вот я и поеду утешить ее. Объяви, князь, всем придворным чинам, чтобы готовы были к нашему обручению, которое будет здесь, во дворце, тридцатого ноября. К этому дню должно быть все готово.
Долгоруков едва не вскрикнул от радости.
– Государь, ваше величество! – только и мог выговорить он от наплыва радостного чувства. – Это такая честь, великий государь!
– Да, да… Ну, едемте… наверное, лошади готовы. Скорее на воздух, я здесь просто задыхаюсь. До свидания, царевна, до свидания! – И, нервно проговорив эти слова, император быстро вышел из своего кабинета.
За ним, отвесив низкий поклон цесаревне, последовал и Долгоруков.
– Бедный мальчик, ты слишком рано хочешь жить… Смотри, чтобы это не принесло тебе вреда! Жаль мне тебя, голубчик, крепко жаль!.. Попал ты Долгоруковым, как муха в паутину, запутают они тебя, мой сердечный, – задумчиво проговорила Елизавета Петровна, направляясь к выходу, и в дверях чуть не столкнулась с князем Иваном Долгоруковым.
– Царевна, как я рад встрече с вами!.. Мне много о чем надо переговорить с вашим высочеством, – радостным голосом проговорил он.
– А мне с вами, Иван Алексеевич, говорить нечего и не о чем. Впрочем, дам вам такой совет: спешите скорее в Горенки, ваш отец уехал туда с государем. А то, смотрите, он займет при государе ваше место, – с насмешкою проговорила цесаревна и поспешила уйти.
«Ненавидит меня царевна, знаю. А за что?.. Что я ей сделал? И что за горький я человек? Никто меня не любит, никто. Впрочем, есть одна душа, которая меня и любит и жалеет. Это – моя невеста, незлобивая Натальюшка. Поеду к ней, голубке. А в Горенки я не поеду; пусть отец «обставляет» государя, я же был верным слугою ему и таким и останусь».
VI
Между тем в один из тех дней, когда в царском дворце происходили все рассказанные ранее события, к воротам усадьбы Горенки робко подошел какой-то странный деревенский парень в сермяге, лаптях и большой меховой шапке; в руках он держал толстую суковатую палку. У ворот на скамье сидел княжеский дворовый Игнат, служивший выездным лакеем при княжне Екатерине Алексеевне, «государевой невесте». К нему-то и подошел деревенский парень и обратился с вопросом, довольно плохо произнося русские слова: