Прибежав к Онеге, Феодосий бросился в реку, чтобы переплыть на другую сторону.
– Альбо то можно… а я и плавать не умею…
– Я за вас, пан Ольшевский… а вы вон в ту лодку… вон стоит…
Ольшевский побежал к лодке, а Михайло кинул на берег молот, имевшийся у него в руках, и бросился в воду. Отплыв несколько саженей, ему сделалось жаль молота. «Еще украдут!» – подумал он и возвратился на берег, взял увесистый молот и, бросившись в воду, поплыл оригинальным образом; он как будто по грудь ходил, подняв высоко молот над головою, и, помахивая им, выкрикивал:
– А ну! а ну же… ну!..
Феодосий, слыша такие восклицания за собою, сильно заторопился.
– Ай, дожену! – кричал ему хохол.
Так проплыли они более половины ширины реки; но вот Феодосий, вероятно, от того, что сильно торопился, чувствует, что слабеет.
Медленнее он начинает двигаться, и течение начинает его сносить.
– Ага! утонешь… держись за воду! – раздается за ним хохот хохла.
– Да не бись… серденько… ере… ере… как вас там… Феодосий… Не втопитесь – не дамо… еще нам треба знати, звиткиль узявся ты, да кто навчив… робить нам пакость, – кричал ему вслед Михайло.
– Батюшка… ратуй… тону, – завопил Феодосий.
– Не втонешь…
И вот могучая левая рука хохла схватывает его за руку, а правая все же не выпускает молота.
– Теперь кажи… звиткиль взявся?.. Кто навчив? Кажи, не то молотом по лбу.
– Никто.
– Никто… гляди. – И Михайло погрузил его в воду.
– Скажу, скажу, дяденька…
– Кажи.
– Митрополит Питирим…
– Як? як? В пятерых?
– Питирим… Питирим…
– Чую… Еще кто?
– Больше никто.
Кузнец снова погружает его в воду.
– Ай! дяденька, скажу…
– Кажи.
– Архимандрит Чудовский Павел.
– Добре.
Переплывают они на другой берег, – в это время показывается лодка с Ольшевским.
– Добже… дзинькую пана, – кричит он и, причалив лодку, выскакивает на берег.
Кузнец рассказывает, что Феодосий сказал, что дал ему зелье митрополит в «пятерых» и архимандрит Павел.
– Врет он, – отрицает Феодосий свое прежнее признание.
– А коли ты кажешь, шо то брехня, що я казав, так поплывем зновь…
Михайло схватывает его в охапку, бросает в реку и сам кидается туда.
– Ай, утопит, – вопит Феодосий.
– Покайся! – кричит ему поляк. – Надея на Бога, правды доищемся… Втопи его, Михайло.
Михайло погружает того на несколько минут в воду.
– Михайло правду говорил, – ревет Феодосий.
– Коли правду, так подашь ты сказку патриарху? – спрашивает поляк.
– Подам.
– Коли подашь, так поедем домой… Только гляди, коли вновь отречешься и не напишешь сказки, мы спустим тебя в реку, – крикнул ему поляк.
Они уселись втроем в лодку и переплыли в монастырь.