— Когда это было? Я имею в виду, как давно вы живете здесь?
— Уже тринадцать лет. Я купил и реставрировал сначала Валле Коронату, а потом и другие развалины.
«Тринадцать лет… — подумала Анна. — Значит, он уже был здесь, когда пропал Феликс. А Ля Пекора находится недалеко. Пешком, наверное, минут сорок пять. Без проблем. Может, он что-то слышал, что-то видел. Может, люди в деревне ему что-то рассказывали, на базаре ведь много чего говорят…» Может, он знал что-то, что тогда показалось несущественным, а сейчас опять вспомнилось. Может быть, в то время, когда они с Гаральдом уже давно были в Германии. Энрико — это зацепка. Хорошее начало. Но она решила еще немного подождать, прежде чем рассказать о Феликсе.
Энрико поставил на стол руколу, а к ней — уксус и оливковое масло. Его движения были точными, руки не дрожали. Такие руки могли бы без проблем держать скальпель и делать филигранные разрезы. Он поставил две тарелки на стол, видимо, собирался есть салат вместе с ней. Потом сел за стол и привычно улыбнулся.
— Приятного аппетита! — сказал он.
— Приятного аппетита! — пробормотала Анна.
Какое-то время они не проронили ни слова. Анна наблюдала, как ел Энрико. Медленно, задумчиво, словно он обдумывает каждый укус. Когда он смотрел на нее, в его взгляде было что-то выжидающее, изучающее… Пожалуй, слово «высокомерное» было бы неправильным, но что-то в нем беспокоило ее. Она чувствовала себя, словно ребенок, ожидающий, что ему скажут, что делать дальше.
И вдруг она представила, что по лестнице спускается Феликс. Высокий, крепкий светловолосый молодой мужчина, загорелый, сильный и счастливый. В слишком широких штанах и в короткой футболке. Улыбающийся и говорящий: «Эй, мама, я услышал твой голос и подумал: загляну-ка к тебе». Он сейчас крепко обнял бы ее, а потом сказал: «Извини, что я не появлялся все это время. Понятно, это было нехорошо с моей стороны и, конечно, плохо для вас… Но, знаешь, тут было так классно: жизнь с Энрико в лесу, тяжелая работа… Ты знаешь, это правда то, что мне надо. А если бы вы узнали, где я, то забрали бы меня домой и снова отправили в гимназию. А я этого не хотел. Чтоб я сдох, не хотел. Не сердись, мама, о’кей?»
Сейчас ему было бы двадцать лет. Ее красивому, сильному мальчику…
Когда Анна проснулась, было темно, хоть глаза выколи. Она не знала, где находится, не видела даже собственные руки, лишь чувствовала, что лежит на матраце, на маленькой подушке и под шерстяным одеялом. Она ощупала все вокруг. Матрац лежал на земле, и больше ничего не было. Ни лампы, ни сумки, ничего. Джинсы, блуза и куртка были на ней, но обувь отсутствовала.