Карла молчала. Энрико притянул ее к себе.
— Сейчас лето, Карла. Мы все равно сейчас постоянно находимся на улице. Если хочешь, то и спать будем под открытым небом. — Он взял ее багаж. — Идем.
Она молча шла рядом, и он знал, о чем она сейчас думает. Почему ты делаешь все, не спросив меня? Не обсудив со мной? Почему ты всегда ставишь меня перед свершившимся фактом? Почему ты не говоришь со мной, когда хочешь повернуть нашу жизнь в иную сторону? Конечно, она так думала, но ничего не говорила. Она была не в состоянии высказывать упреки, просто была настолько разочарована, что любое слово было бы слишком ничтожным и ничего не значащим.
Любая другая женщина взяла бы свой багаж и следующим же поездом вернулась назад в Германию. Но не Карла. Карла уже на протяжении многих лет делала все, что он требовал, и стоически переносила все, что он взваливал на нее. Иногда ночами, когда он был один и сидел за столом в абсолютной темноте, чтобы было легче думать, он раздумывал, было ли это сильной или слабой стороной Карлы. Этого он не знал. Но для него важно было то, чтобы, по крайней мере, ничего не менялось.
— Как дела у твоего отца?
— Плохо, — сказала она. — Он очень страдает оттого, что я снова уехала в Италию.
«И лучше бы я осталась с ним. Сейчас, когда ты продал мою любимую долину…» — хотелось сказать ей, но она этого не сделала.
Энрико кивнул. Эта фраза и без того звучала у него в ушах. С годами он научился слышать все, о чем она умалчивала, что молча проглатывала или чем мучительно терзала себя.
Они приехали в долину. Анна приготовила ужин и накрыла стол. Энрико решил предоставить поле деятельности женщинам. Он не хотел ни во что вмешиваться.
Карла поздоровалась с Анной любезно и отстраненно, Анна старалась показать себя солидарной с Карлой так часто, насколько это было возможно, и старалась говорить с ней особенно сердечным и теплым тоном. Тем не менее атмосфера была крайне неприятной.
Карла ковырялась в салате с таким видом, словно в нем было полно червей, и давилась куском сыра, как будто он был из резины. Когда она наконец проглотила его, то пробормотала: «Извините» — и убежала в дом.
— Ты не хочешь посмотреть, что с ней? — спросила Анна Энрико.
Он покачал головой.
— Ничего, все в порядке. Такое иногда бывает.
Анна поднялась по лестнице и с террасы через застекленную дверь заглянула в спальню. Карла сидела на кровати и плакала. Анна постучала в дверь:
— Карла, можно я зайду?
Карла зло посмотрела на нее заплаканными глазами, встала и рывком задернула гардину перед дверью на террасу. Все было понятно. Анна снова услышала всхлипывания и медленно пошла вниз.