— Теперь до меня дошло… — сказала Анна. — Следовательно, мы ничего, ну абсолютно ничего не можем сделать?
— Можно лишь надеяться, что преступник не будет больше убивать или в следующий раз допустит ошибку. Может быть, кто-то за ним наблюдает, я не знаю.
У Анны был очень задумчивый вид. Марайке спросила:
— Вы разрешите воспользоваться вашим туалетом?
— Конечно.
Анна показала, где находится ванная, и Марайке исчезла за домом.
— Она потрясающая, правда? — сказала Элеонора.
— Да. Было бы здорово, если бы она занялась этим делом, но я понимаю, что ей хочется отдохнуть.
— Я в Германии тоже расследую дело об убийстве детей, — сказала Марайке, вернувшись и садясь за стол. — Но наш убийца действует иначе, чем преступник из Тосканы. Немецкий убийца, правда, тоже убивал маленьких мальчиков, которые были приблизительно того же возраста, что и дети, пропавшие здесь, но он совершал убийства по всей Германии. Места преступлений находятся за сотни километров друг от друга. Кроме того, он не прячет трупы, а практически преподносит их полиции, устраивая маленькие сцены, на которых усаживает трупы так, словно они еще живые. Несмотря на то что он дал нам множество зацепок, мы с 1983 года не можем напасть на его след. Для меня невыносимо сознавать, что этот тип на свободе и смеется над полицией, потому что она не в состоянии схватить его.
— Я ничего об этом не слышала, — пробормотала Анна.
— Со времени последнего убийства уже прошло пятнадцать лет. По какой-то причине он перестал убивать. Может быть, его уже нет в живых. Это было бы лучше всего, только мне хотелось бы знать это точно. У нас есть его ДНК, но это нам не поможет. Он нигде не зарегистрирован, нигде не попал на заметку, ранее не судим. Что, собственно, странно для маньяка.
— С какими интервалами он совершал убийства в Германии?
— Тоже раз в три года.
— Кажется, это его любимый отрезок времени, — сказала Элеонора и криво улыбнулась.
— Хотите бокал вина? — спросила Анна.
— Мне не надо! — простонала Элеонора. — А то я не переживу обратный переход.
Следующую четверть часа они говорили об итальянском климате, о еде, о вине и об итальянцах, а потом Элеонора и Марайке отправились в обратный путь. Марайке попросила Анну разрешить ей оставить у себя снимок Феликса — просто так, на всякий случай. Анна охотно дала одну из фотографий и пообещала на следующей неделе заглянуть в Ла Пекору. Марайке попросила Анну ничего не рассказывать ее подруге Беттине об исчезновении детей. У Беттины за это время выработалась аллергия на убийства, и особенно — на расследования убийств во время отпуска. Если она узнает, что Марайке занимается этим делом, пусть даже в мыслях, то оторвет ей голову.