Анна кивнула.
— Да-да, конечно. Я другого и не ожидала.
— Как вы думаете, — в первый раз вмешалась в разговор Элеонора, — опять что-то случится? Опять исчезнет ребенок?
Марайке на минуту задумалась.
— Я думаю, да. Конечно, ни один убийца не обеспечил себе вечной жизни. Он может погибнуть в автокатастрофе, у него может случиться инфаркт, он может упасть с дерева во время сбора оливок. Все может быть. И тогда серия убийств закончится. Но если он еще жив, то будет убивать и дальше. Он просто ждет подходящего момента. Терпеливо ждет, пока судьба снова загонит в его руки какого-нибудь ребенка.
— О боже! — простонала Анна.
Элеонора выпила уже четвертый стакан воды с лимоном, и ее лицо снова приобрело нормальный цвет.
— Люди, живущие здесь, в этих местах, должны быть осторожнее. Не спускать глаз со своих детей, не отпускать их одних играть в лесу или у озера. А если детям нужно идти в школу далеко и по безлюдной местности, то лучше отвозить их на машине и забирать из школы.
— Но ведь этого никто не знает! Пропавшие дети давно забыты, и никто и никогда не обращал внимание на трехлетний цикл преступлений!
— Значит, нужно исправить эти упущения как можно быстрее. Еще раз подогреть эту историю в прессе, хотя… — Марайке убрала волосы со лба. Она колебалась. — Есть тип преступников, которым кампания в прессе дает дополнительную мотивировку. Они получают удовольствие, совершая преступления именно тогда, когда все ждут и боятся очередного убийства. А труп снова не будет найден. Преступник будет смеяться в кулак и чувствовать себя еще неуязвимее, чем после первых трех убийств. Он наслаждается своей властью, потому что может продемонстрировать полиции, насколько она беспомощна! А поскольку ему это нравится, он будет доказывать всему миру, какой он всемогущий, будет убивать снова и снова. И перерывы будут все короче. Он потеряет чувство меры и станет получать все большее упоение от убийств. — Марайке, продолжая говорить, свернула бумажный носовой платок в валик. — Я уверена, что в данном случае мы имеем дело именно с таким типом преступника. Он на пороге того, чтобы заболеть манией величия, потому что никто не может напасть на его след. Он живет в непосредственной близости от мест преступления, и никто его ни в чем не подозревает Преступник убежден, что он вершит свои дела успешно лишь благодаря собственному фантастическому интеллекту, который он уже считает значительно превосходящим интеллект среднего человека. — Она закурила и выпустила струю дыма вверх. — Нет, я думаю, лучше не обращаться к прессе. Чем больше преступник будет чувствовать, что никто не обращает на него внимания, тем лучше. Иначе он покажется себе еще более важной персоной, хотя, наверное, и без того считает себя самой главной особой.