— Я по тебе скучал, хороший мой, я очень хочу написать твой портрет! У тебя есть чуточку времени?
— Нет, к сожалению, — сказал Альфред, вставая. — Мне нужно в Геттинген. Мать умерла.
— Ах, бог мой! — пробормотал Вернер. Он был разочарован.
Карл-Гайнц через стойку молча пододвинул к нему горячий кофе.
— Сколько стоит? — спросил Альфред.
— Два сорок.
У Альфреда деньги были наготове, и он вложил их в руку хозяина. Потом взял свое пальто.
— До следующего раза, Вернер! — приветливо сказал он. — Тогда ты сможешь меня нарисовать. Даже в цвете, если хочешь.
Вернер громко отхлебнул кофе.
— Не морочь мне задницу! — проворчал он.
— Хорошего дня, — сказал Альфред Карлу-Гайнцу и покинул пивную. Он все равно не выдержал бы больше в «Футбольной встрече». Он хотел быть при этом. Он хотел видеть, что происходит возле канала.
Карстен Швирс служил в полиции уже тридцать лет и был по горло сыт своей работой, своей профессией, а в последнее время — и самой жизнью. Его жена Хайди три года назад переселилась к подружке, прихватив чемодан, косметичку и таксу Фритци. Через неравные промежутки времени она звонила ему, задавала обязательный вопрос «Как дела?» и не выражала ни малейшего желания хотя бы сделать попытку вернуться домой. За это время Карстену все уже стало до лампочки, но настроение все равно было подавленное.
Все было настолько бессмысленным! Целый день водолазы искали в канале маленького мальчика, который вчера не был в школе и с тех пор пропал без вести. Отец сам нашел его портфель на берегу канала. Случайность, которая абсолютно не понравилась Карстену. Он подробно поговорил с родителями, но не продвинулся вперед ни на шаг. Отец был замкнут и недоверчив — очевидно, он был не слишком высокого мнения о работе уголовной полиции. Он взял больничный, сидел дома и пил. К обеду он уже был не в состоянии нормально говорить.
— Я знаю, наверное, меньше вас всех, неоднократно повторял он. — Я ничего не знаю, абсолютно ничего. Я знаю только, что Бенни не мог убежать из дому. Вы напрасно тратите время, допрашивая меня.
Марианну Вагнер с утра положили в больницу «Шарите». У нее случился приступ рассеянного склероза и нервный срыв. Ее накололи успокаивающим, и теперь она еще меньше была в состоянии давать какие-либо объяснения.
Главный комиссар Швирс сегодня ушел с работы вовремя: пока не нашли Беньямина, смысла сидеть на работе не было. Единственное, чего он хотел, — выспаться. Ему даже трудно было держать шариковую ручку.
Он медленно шел домой. Снег, выпавший два дня назад, уже давно растаял, и хотя похолодало, снега и дождя, по крайней мере, не было. Он старался дышать глубоко, но с закрытым ртом. «Надеюсь, что не заболею», — думал он. Ему было страшно даже представить, что придется лечиться от гриппа в условиях, когда за ним некому будет ухаживать. Раньше, когда он лежал с температурой, Хайди готовила для него бульон и горячий чай, давала свежую пижаму и перестилала постель, когда она становилась влажной от пота. Она проветривала спальню, когда он был в ванной, и приносила газеты и иллюстрированные журналы, чтобы ему было что почитать. Она была добрым духом, делавшим болезнь почти удовольствием. Выходя из комнаты, она всегда с улыбкой говорила: «Позвони мне, если что-то понадобится». Это была прекрасная фраза, которую он очень хотел бы услышать снова, хотя больше не верил в нее. Ему пришлось смириться с мыслью, что Хайди оставила его.