На второй год в Москве моя израильская кошка Перах, как Марина Мнишек, «умерла с тоски по своей воле». Рыжая королева пустыни не вынесла заточения на восьмом этаже дома в центре столицы и натурально умерла от сердечной недостаточности. Дождалась, пока мы уедем домой в отпуск, и умерла. Похоронами кошки занимался наш шофер.
«С ритуалом 1500, без ритуала 500», — сообщил он.
«Давай без ритуала, покойница по-русски все равно не понимала», — ответила я, давясь слезами.
Перах унесли. Теперь она в раю, и наверняка получила там более подобающий облик, чем тот, в котором умерла. Какая из нее домашняя кошка? А вот львица — в самый раз.
Вернувшись домой через день, мы застали осиротевшую дочку Перах, нашу вторую кошку, Терри, сидящей посреди прихожей у двери. Четверо суток Терри орала благим матом, не ела и не пила. Не отходила от двери, через которую унесли ее мать. И вопила. Выла, как деревенская баба — низко и безысходно, захлебываясь, задыхаясь. Мы не спали пять ночей. Мы и предположить не могли, что бессмысленный кусок меха, каким мы до сих пор считали нашу Терри, может так тосковать и маяться. На пятое утро Терри легла и продолжала плакать лежа. Ее больше не держали ноги.
«Поехали на птичий рынок, — сказал Шломо. — Иначе все это плохо кончиться, и, похоже, для всех».
На птичий рынок ехать не советовали буквально все. Знакомые, водители и уборщица, блоги в Интернете, друзья в фейсбуке. Просто в один голос твердили, что взять с Птички животное — это принести в дом букет неизвестных в ветеринарии заболеваний. А еще лишай, ушных и желудочных паразитов, блох, чесотку, черта лысого. Но было понятно, что у нас нет больше ни одной минуты на промедление. Терри эту ночь не переживет. И нам не даст пережить. Мы поехали.
Котят было множество. Было сумрачно и холодно. Мы довольно долго крутились, пытаясь выбрать визуально своего котенка. Особенно трудно было принять решение еще и потому, что было ясно — большинство этих несчастных зверюшек умрут через два-три дня, если их не заберут по домам сердобольные люди. Обреченные маленькие пленники смирно сидели в прозрачных пластиковых коробках, жались друг к другу, дремали. Понять, кто из них может стать членом нашей семьи, было невозможно. Хотелось убежать. И Шломо уже почти убежал. Я попросила еще один круг, чтобы убедиться, что Наша кошечка не останется по ошибке в этом ужасном месте. Я-то точно знала, что она там. Она сидела в тесном ящике с почти десятком разномастных котят из разных пометов. И смотрела на меня серыми, как болотная вода, глазами.