— Когда же это вы успели — я же следом за тобой вышла. Ох, сколько же можно с тобой говорить…
Ребенок обиженно надул губки. И вдруг…
— Мамочка, я сейчас! Я к тому подъезду, я на минуточку!
Девочка выпустила материну руку и пулей бросилась к тому месту, где только что был человек в странном плаще. Она хотела подарить ему свою пасочку — ведь так не должно быть, чтобы кому-то никогда не дарили подарков.
Но там уже никого не было.
Она растеряно посмотрела по сторонам. Обернулась на мамин голос. И, поколебавшись еще мгновение, положила игрушку на бордюр.
— Милое грустное привидение, если ты еще придешь, возьми это в подарок.
И побежала обратно.
— Мама, а Боженька может помочь грустному привидению? Бабушка говорит, Он может все.
— Не говори ерунды. Ни привидений, ни Бога нет, это придумали глупые люди давным-давно. И только старенькие бабушки и дедушки, которые неграмотные, верят в такую ерунду. Больше не поедешь в деревню, нечего тебе там делать!
«Боженька, помоги этому привидению помириться с папой, пожалей его. Он мой друг, и ему очень-очень грустно», — шепотом попросила малышка темную тучку на голубом небе. Мир бабушкиных сказок, красивых икон и чудесных историй все еще слишком живо владел ее воображением.
Нервно дрогнули ветви деревьев. На какое-то мгновенье воцарилась тишина, необыкновенная тишина на том месте, где раньше лежала детская игрушка.
* * *
Лавра сияла куполами и до блеска отшлифованными тысячами ног булыжниками древней мостовой. В туфлях идти было совершенно невозможно. Каблуки скользили, попадали в щели кладки, и Соня уже отчаялась получить от прогулки удовольствие.
— Давайте вон туда свернем? — предложил Димка, указывая направление, куда иногда сворачивал прогуливавшийся по монастырю народ.
— Отец, а не подскажешь, куда вон та дорожка ведет? — беспардонно спросил Тоха, останавливаясь перед проходившим мимо немолодым монахом с тощей бороденкой.
— К колодцам преподобных Антония и Феодосия. Непременно сходите туда, молодые люди, непременно, к нам издалека приезжают, чтобы воды благодатной напиться и с собой взять. Вы у нас впервые, как я понимаю?
— Это, наверное, издалека видно, — усмехнулась Соня, неловко пытаясь поставить понадежней скользящие каблучки. Монах сочувственно покачал головой.
— Вы бы разулись вовсе, в такой обуви и упасть можно.
— Да неловко как-то…
— Ну-ну, босой ходить не стыдно, вот не венчанными жить как мужу с женой, наркотики принимать, вином упиваться, как некоторые — вот это стыдно. Не бойтесь — грязь не пороки, отмывается легко, а так вы же только о ногах думать будете, на мысли о Боге уже и сил не останется.