Молодежь переглянулась. Поколебавшись, Соня сняла туфли, и когда ее ноги встали на начинавшую прогреваться мостовую, невольно охнула от удовольствия.
— Вот так гораздо лучше. Ну раз вы у нас впервые, то, может быть, не знаете: самое поразительное место в Лавре — пещеры. Обязательно побывайте там. Ну, идите с Богом.
— Спасибо, отец.
Монах засеменил в гору по своим делам, а ребята направились к колодцам.
— Занятный старичок, — заметил Тоха, нарушая воцарившееся молчание.
— Обычный фанатик. Только повод дай — они и в разговор о геморрое вставят нравоучение, блин, — раздраженно парировал Димка.
Земляная тропинка привела к первому колодцу, окруженному лавочками, под навесом густых зеленых крон деревьев. Люди набирали воду с помощью закрепленного на цепи ведра.
— Говорят тут часовню скоро сделают, и над Антониевым колодцем тоже, — делилась новостями одна из паломниц, набирая уже третью канистру воды.
— Доброе дело, — ответила ей другая.
— Да чего же доброго, первозданность-то теряется. А мне так нравится сидеть тут на лавочке, смотреть на тропку и думать, будто вот-вот и сам батюшка наш Феодосий по ней спустится…
Когда люди пошли дальше, Тоха тоже зачерпнул воды. Пили из ладоней, вода оказалась немного металлической на вкус и очень холодной.
— А у Антония водичка мягче, вкуснее, — сказала ребятам немолодая женщина в сером платочке, подходя к ним и устраиваясь на лавочке с молитвословом в руках.
— А почему тут к дереву иконка Архангела Михаила прикреплена? — спросила у нее Соня, рассматривая простенькую затянутую в пластик иконку, за которую кто-то заткнул кучу бумажек.
— Это любимое молитвенное место отца Агафангела, Царствие ему Небесное. Святой человек был, иконописец. Вон, люди до сих пор ему записочки пишут, чтобы помолился о них, помог, утешил. В Китаевской пустыни схоронили его, лет пятнадцать назад, может, и больше. Не хотите попросить о чем-нибудь? Я могу и ручку и листочек дать.
Соня снисходительно улыбнулась.
— Спасибо, нам не надо. Ну что, пойдем обратно в Лавру?
Димка охотно кивнул, эта тетенька с елейным личиком начинала его раздражать своей услужливостью.
Тоха задумчиво погладил ствол дерева.
— И как, исполняется? — спросил он, оборачиваясь к женщине.