Горы строились десяти и даже более аршин высоты и имели раскату более 120 сажен, так что такая затея волей-неволей приманивала молодежь, тем более потому, что есть с чего лететь и есть где прокатиться, чего именно и требует русская натура. Здесь приманивал захватывающий дух полет с высоты и быстрое до одури движение по широкому простору, что и напоминало слова бессмертного Островского: «Эй! Шире дорогу!.. Любим Торцов идет!..» Положим, что сюда Торцовы не допускались, тем не менее тут можно было отвести русскую душу и показать свою удаль. Не будь всего этого и было бы плохо, а тут именно дух захватывало, как старый «ерофеич», — значит, хорошо!..
Когда я спросил на горах одного пожилого рабочего, с увлечением катавшегося и предлагавшего свои услуги молодым девушкам и бабочкам скатить их с катушки, — «ну что, парень, ладно ли?» — так он пренаивно и самодовольно ответил.
— Хорошо, ваше высокородие! Уж коли девки визжат да закрывают глаза — значит, в самую пору!..
И что же — попытка моя удалась как нельзя лучше! В кабаках вертелись только одни закоренелые пьяницы; они опустели и на масленице, чего никогда не было, опустели потому, что почти все от мала до велика бросились на катушки, вели себя трезво и настолько прилично, что кроме похвалы ничего сказать не умею. Вечерами горы освещались фонарями, вензелями и кострами, причем многие обыватели помогали и личным трудом, и всем чем могли, а самое катанье нередко производилось далеко за полночь. Все были довольны и радовались, веселясь от души. Насупились только одни кабатчики, ну да на них наплевать, не об них и заботились…
По-моему, это доказывает только то, что народу необходимы общественные удовольствия, тогда он сам невольно делается мягче и забывает кабак, но, увы, забывает тогда, когда знает, что за ним наблюдают и владеют такой силой, которая не позволит ему безобразничать. Хоть это и горько, а ничего не поделаешь, потому что трудно вдруг посеять снова то, что выродилось уже десятками лет…
Бывают и здесь бега на скакунах, или так называемых в Сибири «бегунцах», но они имеют против забайкальских другой характер и потому не особенно охотно посещаются зрителями, и вот почему: на Алтае обыкновенно скачут на большие расстояния — верст на 15, 20, 25 и более, так что лошади по большей части приходят изморенными, далеко бросая друг друга и нередко доплетаются до меты уже кое-как, тычась и опустив уши, так что представляется мало удовольствия смотреть на то, что видишь повседневно, когда любой мальчишка скачет на водопой.