Козлов, член бюро: Я согласен полностью, но хочу по этому поводу сказать вот что. Я, Козлов, член ВЛКСМ с 1967 года, всегда честно и добровольно плачу членские взносы, выполняю свои комсомольские поручения. Я бригадир бригады штукатуров. Моя бригада выполняет план на 868 % и уже работает в счет 1999 года. Каждый день берем встречный план, а через день — встречное обязательство. Был комсоргом хлопкопрядильного цеха, распространителем политической литературы на камвольном комбинате, танцевал партию гармониста в русском танце художественной самодеятельности мартена. Имею правительственные награды: юбилейные комсомольские значки, серебряный значок ГТО и медаль «За озеленение города на пожаре». Имею двух детей, которых совместно с женой воспитываю в духе марксизма-ленинизма. Морально чист, честен, в быту устойчив, не пью, не курю, в разговоре нецензурных слов не употребляю, не нарушаю правил уличного движения, не сорю на улицах, в троллейбус вхожу через заднюю, а выхожу через переднюю дверь. Поэтому прошу выдвинуть меня кандидатом в члены обкома комсомола.
Постановили:
1. Исключить собаку Белку из рядов ВЛКСМ за измену Родине — отъезд в капиталистическое государство Израиль.
2. Выдвинуть товарища Козлова, как достойного товарища для избрания в члены обкома комсомола.
— Ну что, молодой человек? Как продвигаются дела? — начальник раскрыл красную папку «К докладу» и стал просматривать документы, которые представил ему молодой сотрудник: газетную вырезку со статьей в местной газете, письмо от Сурки Эйдельбойм, дневник собаки Белки, протокол собрания. После этого он закрыл папку и спросил:
— Какие вы сделали выводы, молодой человек?
— По-моему, рано еще делать выводы, начальник, но все это как-то уж очень странно.
— Я рад, что и вы это заметили, мой младший коллега. Поверьте моему опыту, во всей этой истории что-то есть! Интересно только, что показалось вам странным?
— Знаете, на земле каждый день был для меня открытием. Люди не такие простые, как мне казалось. Нас не этому учили на кафедре. Они не подходят под одну мерку: все разные, странные, их занимают какие-то мелочи, пустяки. Ош все время делают глупости, но с таким серьезным видом, как будто заняты важным делом.
— Ну, молодой человек, — начальник громко рассмеялся, — вы открываете Америку. Это все мы и без вас знаем. Сколько веков и тысячелетий я сижу на этом месте, они всегда были такими. Вы меня неправильно поняли. Люди нас не интересуют: у них все давно известно и запрограммировано. Пускай они идут по своему кругу, который считают спиралью. Меня это не волнует.