Мейер заметно выделялся среди иностранцев в России. Вместе со своим тестем Яном Люпсом он единственный мог продавать российскому государству векселя за рубли>{511}. Поэтому оба они в состоянии были покупать и продавать товары за наличные и всегда располагали достаточным запасом русских денег, что ставило Люпса и Мейера в очень выгодное по сравнению с их конкурентами положение. Кроме того, тесть и зять в годы Северной войны снабжали Россию оружием и за это сумели получить монополию на вывоз корабельной смолы и дегтя. Оба купца были лично знакомы с царем, что дало им массу полезных связей. И хотя в 1724 г. монополия на корабельную смолу и деготь была отменена, Люпс и Мейер благодаря своим друзьям в высших сферах смогли, по словам де Вилде, на практике сохранить свою привилегию>{512}. Как далеко простиралось влияние ловких коммерсантов, видно из того, что именно им было предоставлено исключительное право осуществлять платежи шведам, предусмотренные Ништадтским мирным договором>{513} в качестве компенсации за присоединенные к России территории.
Обращение голландских купцов к Мейеру с просьбой поддержать их ходатайство в Сенате свидетельствует о двух вещах. Во-первых, большинство торговцев-голландцев в России посчитали более влиятельным не официального дипломатического представителя Республики, а человека из их собственной среды. Старые дружеские связи весили намного больше. Во-вторых, купцы вообще не сочли необходимым вмешательство своего государства как выразителя коллективных интересов всех голландцев. Каналы неформальные явно ценились выше официальных. Понятно, что для де Вилде все это было отнюдь не комплиментом. Ведь в прошлом как раз его предшественники должны были защищать коллективные коммерческие интересы голландцев в России. Ему же — при отсутствии переговоров о торговом договоре — приходилось ограничиваться вмешательством лишь в дела, касавшиеся отдельных лиц. Круг его обязанностей существенно сузился.
Но, как бы там ни было, добиться снижения таможенного тарифа не удалось. В вопросе о пошлинах царь остался непреклонным, так что резидент Генеральных штатов смог сообщить своему начальству только о «строжайшем исполнении» нового таможенного устава>{514}. В Гааге были этим крайне недовольны и официально напомнили де Вилде о его ответственности. Указав в своем ответе на то, что голландские купцы в России поручили защиту своих интересов Мейеру, резидент, однако, понимал, что для начальства этого недостаточно, а потому добавил, что сделает все возможное, но все же отметил непреклонность царя в этом вопросе