.
Но получила Россия не то, о чем мечтала, а элиту, раздираемую междоусобной борьбой. При Екатерине I, к огромному недовольству старой аристократии Меншиков получил еще больше власти. К тому моменту массы населения стонали под тяжелым бременем податей. Внешняя экспансия и связанные с ней непомерные расходы радовали отнюдь не всех, как видно из распространенного в XVIII в. известного сатирического лубка «Мыши кота погребают», где кот явно похож на почившего царя-реформатора. Екатерина и Меншиков уменьшили подушную подать на треть и на треть же сократили расходы на армию и флот. Вдобавок были прощены все долги по недоимкам. Стало ясно, что с новыми властями государственный корабль вошел в более спокойные воды, а слишком смелые, далеко идущие планы с повестки дня сняты.
При Петре голландско-русские связи развивались удивительным образом. Учитывая, как искренне царь любил Голландию и голландцев, можно было ожидать, что отношения между двумя странами сложатся самые теплые. Но вышло во многом иначе. Да, в течение всей Северной войны амстердамские купцы поддерживали Россию деньгами и поставками вооружений. В становлении русского флота ведущую роль играли голландские моряки, начиная с вице-адмирала Корнелиса Крёйса, или, как его называли в России, Крюйса. Но все это было индивидуальным выбором отдельных лиц и независимой политикой города Амстердам. Правящие круги в Гааге просто смотрели сквозь пальцы на такую помощь Петру, а сами избрали политику нейтралитета. В первый период войны Республика официально была даже связана со шведами союзническим договором, в то время как на практике ее подданные открыто подрывали позиции Швеции, отправляя в Архангельск один корабль с оружием за другим.
С 1709 г., после победы русских под Полтавой, Гаага строго придерживалась нейтралитета, что не всегда вызывало понимание у воюющих сторон. Об этом говорят попытки русского посла князя Куракина добиться от руководителей Республики признания хотя бы части осуществленных Петром захватов шведских территорий. Невозможным стало в этих условиях и улучшение торговых позиций голландских купцов в России. Устанавливая таможенные пошлины, стимулирующие развитие в стране собственного торгового судоходства, царь все же готов был сделать шаг навстречу голландцам, но лишь в обмен на политические уступки, т.е. признание Гаагой его власти над захваченными территориями. Неуступчивость голландцев сводила фактически на нет все планы заключения между Республикой и Россией торгового договора. Возможно, в Гааге рассчитывали, что русские проявят больше благодарности за помощь, оказанную им в ходе Северной войны. Однако у Петра государственные интересы всегда брали верх над сантиментами.