Но дело было не только в этом. Хейнсиюс и другие руководители Республики психологически еще не готовы были отмежеваться от своего старого союзника в войне за испанское наследство. Приверженцы так называемой «политики уверенности»>{128}, которая в 1715–1717 гг. определяла внешнеполитический курс страны, они в первые годы после Утрехтского мира продолжали считать главной угрозой европейскому равновесию Францию. Поэтому казалось совершенно необходимым вдохнуть новую жизнь в старое сотрудничество между императором, Великобританией и Голландией, хотя из-за переговоров о гарнизонах отношения Гааги и Вены были далеки от идиллии.
«Политике уверенности» противостояли приверженцы нейтралистской «политики неучастия»>{129}, особенно многочисленные в правящих кругах Амстердама. С точки зрения этой группы Генеральным штатам не следовало вмешиваться в международные конфликты. Союзы, даже оборонительные, вредят государственным интересам, поскольку всегда есть риск дать себя вовлечь в войну ради чужих держав. В центр всего надлежало поставить, как и в XVII в., торговые позиции Республики и ее благосостояние. Возможное участие страны в новом европейском конфликте причинило бы лишь ущерб ее коммерческим интересам, чем не преминули бы воспользоваться ее конкуренты. И та, и другая партия сходились на том, что высшей политической целью должно быть «общественное спокойствие».
В 1715–1717 гг. в Нидерландах доминировала, как сказано, «политика уверенности». Однако в политико-дипломатическом мире той эпохи уже мало в чем можно было быть уверенным. 1 сентября 1715-го скончался Людовик XIV, «христианнейший Марс», как не особенно лестно, но точно назвал его философ Лейбниц. В политике Франции, которой при малолетнем Людовике XV руководил регент, герцог Филипп Орлеанский, возобладало миролюбие. Чтобы рассеять застарелое недоверие Великобритании и Голландии к Франции, регент открыто стремился к сближению с ними>{130}.
Насколько намерения французов изменились, выяснилось сразу. В том же сентябре в Шотландии вспыхнуло восстание в пользу претендента на британский престол из династии Стюартов. Еще в 1701 г. Людовик XIV признал этого претендента законным королем Англии и Шотландии. Также на севере Англии часть дворянства подняла мятеж против Георга I. Однако уже в конце месяца стало ясно, что поддержки со стороны Франции восставшие не получат>{131}. То был явный разрыв с предшествующей политикой Версаля, нацеленной на то, чтобы разжигать беспорядки на противоположном берегу Ла-Манша. Отныне «протестантскому престолонаследию» в Великобритании французы ничем не угрожали.