По инерции наши суда продолжали двигаться вперед. Я думаю, что у нас было время отвернуть в сторону. Но замешательство и ужас парализовали волю людей. Лишь немногим удалось, изменив курс, уйти в море. Когда матросы начали приходить в себя, часть нашего флота уже находилась под кораблями врага.
Наши баллисты рассчитанные на стрельбу по судам, а не по птицам, были малопригодны для такого боя. И все же мы стали стрелять, в надежде поразить огнем хотя бы днища их кораблей. Особенную смелость проявили в этом бою корабли из Бериллы. Они первые вошли в боевой контакт с противником, когда его суда еще не набрали достаточной высоты.
Из своих орудий они сумели поджечь три неприятельских судна, но погибли тоже первыми. Как только галеры оказались под днищами царских судов, те стали быстро снижаться. Они давили галеры, как ореховые скорлупки. Те из воинов, кто не был задавлен или пронзен насквозь шипами, бросались в воду, срывая с себя тяжелые доспехи. Вражеские солдаты расстреливали их из луков и забрасывали дротиками.
Тогда нами овладела ярость. И когда часть наших галер уже стала обломками досок, плавающими рядом с оседлавшими их царскими кораблями, мы набросились на них, как стая псов набрасывается на медведя. Но остававшиеся в воздухе суда, обрушили на наши головы огонь и потоки стрел. Лишь нескольким нашим кораблям удалось пробиться к противнику. Но и тогда удача не сопутствовала нам. На каждом из кораблей врага находилось триста воинов, включая экипаж. Борта их судов в два раза превосходили наши по высоте. И сверху они расстреливали нас, как защитники крепости поражают подбежавших к стенам воинов врага.
Тогда я понял, что сражение проиграно. Я оставил поле битвы, спасая корабль и людей, многие из которых были ранены. Пользуясь нашей быстроходностью, я привел мою галеру в порт почти невредимой. Тот, кто не сделал так, как я, расстался с жизнью.
Я видел, как погиб весь наш флот, кроме горстки кораблей. Наши тонущие товарищи молили нас о помощи, но остановиться означало быть раздавленным. Я прошу у вас наказания за мою трусость, ибо погибнуть в бою за родину — это высшая доблесть для воина.
— Иди отдыхать, солдат, мы подумаем о твоей судьбе. — сказал Правитель.
— Он сделал правильно. — шепнул Александр Гидону. — Он, и все кто спас свои корабли.
Возле дверей возникло небольшое волнение. Сквозь ряды офицеров протиснулся гонец и, преклонив колени перед троном, обратился к Правителю.
— Мой повелитель, в порт прибыла лодка с вражеского флагмана. Они хотят говорить с вами.
— Офицеры, возвращайтесь к своим солдатам и ждите дальнейших распоряжений. — сказал Правитель и, обращаясь к гонцу, добавил: — Пропустите их, я приму послов в Малом зале. — Он поднялся и, сутулясь, покинул собрание. Офицеры склонились в поклоне, пока он выходил. Затем все, кроме нескольких генералов, стоявших в переднем ряду, молча покинули дворец.