– Как все было – так и скажешь. Скажешь правду. Можешь хоть сейчас позвонить в полицию, если тебе это нужно. Мне все равно.
– Мне тоже все равно, – устало ответила я, испытывая только одно желание – спать. Спать.
Свадьба. Я вдруг вспомнила, что сегодня должна была быть наша свадьба.
Дмитрий стоял и курил, и вдруг я остро осознала, что все кончено, что свадьбы не будет.
Как же ты смог меня отпустить!
Я попыталась представить, что теперь будет дальше, без него, и не смогла. Я буду жить одна или вернусь к Митьке? Может, я уеду к маме и буду плакать на ее плече? А она – на моем, потому что она будет расстроена, разбита. Мне кажется, ее сердце будет разбито чуть ли не больше моего. Что будет потом? Я встречу кого-то еще? Какого-то другого мужчину, с которым я снова почувствую этот удар в живот, – я не знаю, как можно сравнивать это чувство с полетом каких-то бабочек. Нет, я не думаю. Только не так, только не такого, как Дмитрий. Такого я не встречу никогда. Такие бывают один на миллион. Все кончено. Между нами все кончено, поэтому он стоит и курит. Даже перед расстрелом дают последнее желание. Между нами все кончено. Я даже не до конца понимала, что означают эти слова.
– Дай-ка я посмотрю, – попросил он, выкинув окурок в окно.
Резко, порывисто подошел ко мне и принялся прощупывать плечо. Его прикосновения были болезненными, но боль вдруг схлынула, как волна, оставив только легкую зыбь. Совсем небольшая, терпимая. Его запах, новый – смешанный с запахом дыма – невыносим. Все кончено. Дмитрий удовлетворенно кивнул, затем достал из той же сумки какие-то бинты и наложил мне повязку, которая фиксировала плечо на своем месте.
– Все нормально? – спросила я и вдруг подумала: я обращаюсь к нему как доктору. Не как к мужу, не как к человеку, который на меня напал. Доктор Джекил, будьте добры, скажите, как там мое плечо. Его мне вывернул мистер Хайд.
– Если слово «нормально» вообще к такому применимо, – ответил он. – Плечо у тебя в порядке, ничего не повреждено, вывих мы вправили. Ты понимаешь, вывих – штука опасная, но если вовремя вправить и дать руке покой, все заживет. Сонечка, я… я не знаю, что сказать. Кроме, разве что, того, что сожалею.
– Я тоже… сожалею, – кивнула я, чувствуя, что слезы текут по моим щекам.
Оказывается, если кто-то ударил тебя или даже вывернул тебе руку, это не излечивает тебя от любви.
– Прости, что я все разрушил, – сказал он и грустно улыбнулся.
– Прости, что выкинула кольцо, – сказала я.
Дмитрий долго молча смотрел на меня, словно запоминая, а потом вдруг склонился и провел рукой по моим волосам, как он делал иногда после нашей любви.