– Ребенок?
– Я беременна, Мить. Понимаешь, все. Шутки кончились. Я жду ребенка.
– Ребенка?
– Черт, ты как попугай! Не твоего же ребенка, что ты реагируешь так, словно я с тебя алименты требую?
Я пыталась содрать с головы шлем, но он там застрял, какие-то крепежи не поддавались, и я чувствовала себя клоуном. Митя подтянулся, нажал на что-то, и шлем легко слетел. Только тут он посмотрел мне в глаза. Бесконечная усталость. Мы бежали, но ни от чего так и не смогли убежать. Вот мы – снова здесь, в металлическом кубе-ловушке, окруженном такими же кубами-ловушками, из которых нет выхода. И мы не умнее других.
– Зачем ты мне это говоришь? – наконец спросил он.
– Логичный вопрос, Мить. Я не знаю, честно. Наверное, некому больше, – бросила я и выдохнула с облегчением, когда он так и не спросил, отчего же я не рассказала об этой новости счастливому будущему отцу.
Это тоже был логичный вопрос, я задавала себе этот вопрос уже две недели. Каждое утро, в ванной, пока чистила зубы – три минуты, не меньше, Дмитрий внимательно следил за этим – я смотрела на себя в зеркало и думала, что скоро вот тут же, в этой ванной я буду стоять рядом с ребенком, и мы с ним будем чистить зубы. Три минуты, не меньше. И настанет день, когда ребенок вырастет и попытается убить своего отца, к примеру, зарезав кухонным ножом. Поэтому я молчала, и молчание начало пожирать меня, как лангольеры из книги Стивена Кинга. Но как объяснить такое Мите Ласточкину?
– Ты будешь рожать? – спросил он, и вдруг сам испугался и затараторил, что это просто вопрос, просто его мнение, что он ничего такого не имел в виду…
Я его остановила.
– Я не против абортов, если хочешь знать, – сказала я. – Я вообще не думала об этом, но теоретически… я не знаю. Я даже не представляю, что он скажет. Я не знаю, чего я боюсь больше – счастливой реакции, или равнодушной реакции, или реакции «ты что, спятила, я не собираюсь проходить через все это снова».
– Если ты потом захочешь от него уйти, он тебя с ребенком ни за что не отпустит, – сказал Митя.
Что-то в его взгляде, что-то новое заставило меня задуматься.
– Ты же знаешь, я не могу уйти от него.
Я выразительно посмотрела, и Митя отвернулся. Могу поклясться, он хотел мне ответить, но не стал. Вместо этого спросил, как ни в чем не бывало:
– Может, пойдем куда-нибудь? Ты голодна?
Я разозлилась.
– Ты что, не понимаешь, он и без ребенка меня никуда не пускает? Но твою мать он сам оставил, разве нет? Может быть, он и меня бросит? – спросила я с надеждой.
– Иногда ты бываешь такой полнейшей дурой, Соня. Такой дурой! – процедил он.