– Ну и ладно, а на дураков не обижаются, значит, и на дур тоже, – попыталась пошутить я.
Митя ничего не ответил, только помог мне встать, и мы докатили мотоцикл до переулка, где его можно было припарковать. Мне нужно было идти домой, Митька пошел меня провожать. Нужно было вернуться, пока Дмитрия еще не было дома. Моя одежда была заляпана, на моей голени сиял ожог, как доказательство моей вины.
Моей попытки побега, которая, кажется, сошла мне с рук. По крайней мере, в тот раз.
Дмитрий пришел поздно, уставший, разговорчивый, в хорошем настроении. Я с сожалением призналась, что разбила дорогой чайник, но он только чмокнул меня в нос и сказал, что туда ему и дорога, купим новый. Доктор Джекил улыбался, пил ряженку вместо чая и спрашивал, не хочу ли я смотаться на выходные в Сочи. Море пойдет мне на пользу, я слишком бледная. А до Сочи лететь – всего ничего, буквально час или полтора, не успеешь даже книжку прочитать. У него как раз намечаются свободные выходные.
Я улыбалась и кивала. Конечно, можно поехать. Или наплевать на все и остаться дома, выкинуть все телефоны, никого не пускать, провести все выходные голыми. Дмитрий хохотал и говорил, что такой план ему нравится куда больше. Когда он снова становился таким, я начинала грезить наяву, мечтать о несбыточном и улыбаться, засыпая в его руках. Когда он был таким, мы занимались любовью с неистовством и изобретательностью молодоженов в медовый месяц. Ночью он шептал мне, как сходит с ума по мне, по моей заднице, по моей груди. Он умел говорить так, словно раздувал печь из тлевших угольков. Я разгоралась и полыхала, и хотела, чтобы он был и грубым, и прямым. Тихая, яростная битва, в которой мы побеждали друг друга с переменным успехом, а потом изматывались и оба погибали – до утра.
– Что это? – спросил вдруг он, заметив алеющее пятно на ноге.
Я почувствовала удар адреналина, но не сильный. Я была готова, я знала, что такое не обойдешь стороной.
– А, это же ожог. Я ж тебе говорила, что разбила чайник.
– Ты не говорила, что обожглась.
– Да ерунда. Облила кипятком.
Я сделала вид, что смущена своей глупостью и пытаюсь свести инцидент на «нет». Дмитрий немедленно принялся осматривать ногу, задавать вопросы, даже прикладывать ладонь к моему лбу, чтобы узнать, нет ли у меня температуры.
– И чем ты обработала? Ты хоть продезинфицировала рану?
– Рану, пф! – возмутилась я, пытаясь выдернуть голую ногу из его рук. – Я намазала ожог помадой.
– Чем? – скривился он.
– Гигиеничкой! – хихикнула я.
– Пороть тебя некому, – возмутился он.
– Как это некому? А ты на что?