– С Новым годом, – пробормотал он и спросил, кто у меня был до него.
Он спросил это между делом – обычный вопрос влюбленного мужчины, но я вдруг поняла, что он думал: он хотел, чтобы я была девственницей.
Я разозлилась и сказала, что ни за что не расскажу ему всего о себе. Потом молча оделась, как солдат в казарме – за сорок пять секунд. Я желала вылететь из машины как можно скорее, пробкой от шампанского.
Он не мешал мне одеваться, но потом протянул руку и сжал мое запястье.
– Ну, прости, прости меня, девочка ты моя.
– Я не девочка, определенно! – выкрикнула я. – С Новым годом!
– Я дурак, слышишь! Я не должен был ничего говорить. Не имел никакого права. Да остановись ты!
– Да пошел ты к черту! – крикнула я, но он не дал мне выйти из машины.
Он целовал мое лицо, не давал увернуться, просил прощения. Сказал, что просто думал, что в восемнадцать лет… но это неважно, и вообще мы живем в двадцать первом веке… и просто это такая глупая мечта каждого мужчины – быть единственным. Но теперь это не имеет никакого значения.
– Почему? – спросила я тогда сухо, потому что была жутко, жутко обижена.
Он приложил пальцы ко рту, он всегда так делал, когда думал о чем-то важном.
– Потому что теперь ты – моя Софи.
Это было правдой. Я стала его Софи. Это стало моей идентификацией, моей личностью, моей ценностью – быть Его Софи. Время от времени он все же пытался вытащить из меня правду о моих мужчинах, но каждый раз я злилась и несла несусветную чушь, заставляя его ревновать еще больше.
Почему я не смогла с такой же легкостью соврать и его сыну? Я смотрела на Митю и чувствовала, как правда отражается на моем лице, проступает, как родимое пятно, душит, как приступ аллергии.
Митя приложил пальцы ко рту, совсем так же, как это делал его отец в момент раздумий. Я испугалась. Я играю с огнем, и жар обжигает мне руки.
– Соня, ты могла бы мне и рассказать. Зачем от меня-то скрывать, я не понимаю.
– А если он тебе не понравится, мой фальшивый старший брат? Я переживаю, – игриво передернула я плечами.
Митя оставался серьезным.
– Ты его любишь? – спросил он.
– Тебя я никогда не спрашивала.
– Потому что ты всегда знала ответ. Я никогда никого не люблю. Слушай, значит, бросаешь меня на Новый год? Хороша подруга. Хоть салата мне сделала бы.
Я поняла: гроза прошла мимо. Не сегодня. В конце концов, могу я завести роман и не рассказать ему об этом? Отсрочка от скандала как отсрочка от армии. В каком-то смысле весь этот год я жила в кредит, надеясь, что мне удастся расплатиться раньше, чем ко мне придут коллекторы.