– Разве? – спросила Рен. – Я по-другому помню…
– Она воплощенная скромность! – вскричал Пеннироял, оглядываясь на своих юных друзей, и тут же зашептал, обращаясь к Рен: – Мне пришлось кое-где чуть-чуть подправить факты для большей занимательности.
Рен переглянулась с отцом, и они оба пожали плечами. Как, наверное, утомительно быть Пеннироялом – постоянно создавать собственное прошлое, без конца подправляя свои рассказы, чтобы они не противоречили друг другу. Он же небось живет в постоянном страхе, что в один прекрасный день шаткое здание рухнет.
Хотя, может быть, Пеннироял считает, что это стоит получаемой выгоды. Вид у него, безусловно, был преуспевающий. Наряд собственного изобретения придавал ему облик солидный и военизированный, при этом не будучи официальной военной формой: короткая небесно-голубая куртка-доломан и красный жилет (и то и другое щедро украшено шнурами и явно излишними пуговицами), лиловый кушак, фиолетовые бриджи с золотым шитьем и широкой ярко-алой полосой, сапоги с отворотами и золотыми кисточками. По сравнению с тем, что Рен видела в Брайтоне, этот костюм Пеннирояла казался образцом сдержанности и хорошего вкуса.
Профессор подвинулся, освобождая для Рен и Тома место на диване, и предложил им угощаться, а сам тем временем начал представлять своих друзей. Рен не привыкла знакомиться с таким количеством новых людей сразу. Она уловила, что человек в очках и штатской одежде, Сэмпфорд Спайни, работает в журнале под названием «Зерцало» специальным корреспондентом в Мурнау, пишет статью о Пеннирояле, а тихая девушка, тоже в очках, сжимающая в руках громадный фотоаппарат, – его фотограф, мисс Кропоткин. Остальные имена, лица и звания слились в одно размытое пятно. Единственный, кем Рен заинтересовалась всерьез, – высокий поджарый молодой человек, стоявший в одиночестве у печки, – оказался Пеннироялу незнаком, а жаль. Он был не так хорош собой, как большинство офицеров, и старая синяя шинель его была сильно поношена и испачкана в дороге, но что-то в нем так и притягивало взгляд. Рен то и дело посматривала на его насмешливое, настороженное лицо.
Пеннироял налил гостям кофе. Пошел светский разговор о перемирии, о погоде и о том, какой отменный аванс Пеннироял получил от издательства.
Затем профессор спросил Тома:
– Как поживает славная старушка «Арктическая качка»? И что привело вас с нею сюда?
– Она теперь снова зовется «Дженни Ганивер», – ответил Том. – А привели нас сюда поиски. Мы ищем одну даму.
– Вот как? – Пеннироял задумчиво прищурился, он считал себя большим специалистом по части прекрасного пола. – Я ее знаю?