– Когда ты был маленьким, это было одно из твоих любимых мест, – сказал кригсмаршал, поглаживая усы; он всегда так делал, когда волновался. – Ты был очарован этой барышней на пьедестале…
– Не помню, – сказал Вольф.
– Да-да…
Лицо статуи было все в потеках от сырости, как будто она плакала зелеными слезами. Кригсмаршал начал оттирать эти пятна носовым платком.
– Ты все спрашивал, кто она, и я тебе рассказывал, что она – символ Мурнау. Сильная, но добрая. Благородство, аристократизм. – Он трудился над замшелой статуей, и это позволяло не смотреть сыну в глаза. – Вернулся бы ты, Вольф. Мама по тебе скучает.
– Мама снова удерет в Париж, как только закончится перемирие. Да и какая тебе разница? Все давно знают, что ваш брак – одна видимость.
– Я по тебе скучаю.
– Уверен, что это неправда.
– Когда я предложил тебе руководство пригородом, имел в виду – на месяц-другой. Я не собирался переселить тебя туда насовсем! Черт побери, Вольфрам, твое место – здесь! Тебе нужно готовиться к тому, чтобы стать моим преемником. Я всего лишь старый солдат. А в мирное время Мурнау требуются люди помоложе. Способные мыслить масштабно.
– Мир долго не продлится, – сказал Вольф.
– Почему ты так уверен? По-моему, Нага не готовит никакого подвоха. Не забывай, я с ним воевал. Он полтора месяца продержался против Мурнау на Башкирском перевале. Его люди сражались как тигры, но он приказал пощадить всех пленных в захваченных городах. И бомбы-стаканы использовал только в самых крайних случаях. А когда он узнал, что меня ранил кто-то из его снайперов, прислал подарок: олд-тековский броневой жилет и записку: «Ждем, скучаем». Пусть он враг, но мне он симпатичней многих друзей.
– Очень трогательно!
Вольф зевнул; он слышал эту историю много раз.
– Но моховиков все равно нужно истребить.
– Чушь! – рассердился отец. – «Тракционштадтсгезельшафт» создали не для того, чтобы кого-то истреблять, а чтобы защищать честные города от Грозы. Пусть Нага со своими противниками движения живут себе спокойно в своих ужасных горах, лишь бы пообещали нас не трогать.
Вольф гневно повернулся к отцу, но не стал ничего говорить. Он отошел к краю беседки и долго смотрел сквозь мертвые деревья на восток, представляя, как где-то там, за перепаханными войной равнинами, затаился Лондон.
Наконец кригсмаршал фон Кобольд снова заговорил:
– Манчестер движется на восток. Я получил коммюнике от их мэра, мистера Брауна…
– А-а! Тот, кто платит нам жалованье.
– Манчестер действительно помог нам с финансами… Мистер Браун планирует провести конференцию, как только город доберется до линии фронта. Мэры всех городов «Гезельшафта» соберутся вместе и обсудят наши дальнейшие действия. Я планирую высказаться за прочный мир с Грозой. Хорошо бы и ты там присутствовал, Вольфрам. Пусть все увидят, что ты – мой наследник…