Тревога и взвешенность в каждом слове вполне объяснимы, если учесть, что после убийства Шуляка все начальство и здесь, и в области до сих пор стоит на ушах. Нагнали в район кучу народа с проверками, с перепроверками, устраивают свирепые выволочки за малейшую небрежность в работе, словом, вовсю ищут «козла отпущения», как это обычно бывает, вместо того, чтобы искать преступника. А тут еще он, Валяев,— свалился неизвестно откуда, неизвестно с какими полномочиями, когда у них, местных работников, уже все морды в кровь разбиты.
Что ж, понять можно. А поняв — простить.
Спускаясь с этажа, он услышал внизу, перед дежуркой, рыкающий голос прокурора Хлыбова. С разносными инновациями.
— ... дерьмо собачье! Я тебя посажу сейчас в камеру к уголовникам. А завтра ты выйдешь оттуда девочкой!
Хлыбов крепко держал за ухо в полуподвешенном состоянии зареванного подростка лет четырнадцати. Тот тихо скулил, цепляясь за карающую десницу руками.
— Что? Не слышу?! Громче... Ах, не будешь больше. Сержант? это первый случай у него, или приводы были?
— Первый. Пока.
— Так вот, юноша, на первый раз мы тебя прощаем. Первый и последний, пшел отсюда, ублюдок!
Хлыбов крепко поддал коленом пониже спины малолетнему правонарушителю, и тот, ударяясь о двери, через тамбур вывалялся наружу.
Заметив Алексея, Хлыбов недовольно буркнул:
— Профилактика. Отбирал у малышни деньги, с мордобоем.
— Надолго урок,— улыбнулся Алексей.
— Не думаю,— на ходу бросил Хлыбов, поворачивая в коридор.
«Кто сказал, что Хлыбов не занимается профилактикой правонарушений? Они глубоко не правы», — подумал Алексей, выходя на улицу вслед за начинающим грабителем. Того уже простыл след.
В прокуратуре прямо с порога Алексей встретился глазами с Людмилой Васильевной. Она прошла мимо него с ворохом бумаг, ослепительно улыбаясь, овеянная изысканными ароматами французских духов, и скрылась в левом крыле здания. У нее оказалась весьма недурная фигура и походка совершенно как у профессиональной манекенщицы. Странно, что он заметил это только сейчас.
Из угла за спиной раздалось насмешливое покашливание. Валяев обернулся. Оба приятеля, Махнев и Вася, окутанные сигаретным дымом, с удовольствием наблюдали его задумчивую физиономию.
— Валяев, душа, ты знаешь, что такое цунами?
— Ну-у...
Подвижный Махнев в отчаянии схватился за голову.
— Цунами, Валяев, это когда женщина еще, или уже не замужем, а возраст поджимает. И вот она, наметив жертву, вдруг ринулась в атаку. Блузка расстегнута, бюст наполовину открыт. Глаза томны, сияют. Она вся внимание и трепет, обворожительна. Но ум холодно-трезв и просчитывает все на несколько ходов вперед. Женщина в атаке! Прекрасное и жуткое зрелище. Кстати... ты женат?