Перед ним возникал молодой мужчина, совсем еще мальчик. Улыбался. Был полон надежд, радости и амбиций, смягченных добротой. Худой, даже тощий, так что униформа Сюртэ висела на нем мешком.
- Он дорастет до нее, - уверял Гамаш мать мальчишки на приеме в честь новобранцев.
Но, конечно же, этому не суждено было случиться.
Мальчик теперь стоял там, улыбался Арману. Ожидал очередного приказа. Доверял ему полностью.
Я найду тебя. Все будет хорошо.
Но этого, конечно же, не случилось.
Уйди прочь, хотел сказать Арман. Оставь меня с миром. Я так сожалею о том, что произошло, но я не в силах ничего изменить.
Он так никогда этого и не сказал. Арман знал, что если мальчишка когда-нибудь уйдет, Гамаш будет по нему скучать. Не по той невыносимой боли, которую всегда испытывает, когда дверь распахивается, но по его компании.
Это был особенный юноша.
И Арман Гамаш убил его.
Тогда случилась досадная ошибка, говорил он себе. Неверное решение, принятое в кризисной ситуации.
Это случилось ненамеренно.
Ошибка была такая глупая. Ее можно было избежать.
В тот жуткий миг он должен был свернуть направо, а не налево, и юноша был бы жив. Женился бы. Сейчас, возможно, у него были бы дети.
«Да будут ваши дни благополучными и долгими на земле».* (* Apache Marriage Blessing)
Но этому, конечно же, не суждено было сбыться.
Теперь совесть Армана восставала. И совесть эта вовсе не была похожа на фигуру в темном. Она походила на субтильного мальчишку, который никогда не обвинял, лишь улыбался.
Арман поднял руку к виску и привычно потрогал шрам. Словно печать Каина.
Рут, склонив голову, следила за Арманом. Знала, как и все они, о чем он думает сейчас. О ком он сейчас вспоминает.
Старуха перевела взгляд на свой опустевший стакан, потом на Розу, словно подозревала, что это утка все выпила.
Не впервой. Роза могла быть пьяницей. Но вообще-то, она же могла быть и трезвенницей. Всем же очевидно - очень сложно понять, когда утка пьяна.
- А может она пришла за мной? - сказала Рут. - Более чем вероятно, не так ли?
Она улыбнулась Арману. Точно так же, как ему улыбался мальчик. В улыбке была нежность.
- О некоторых моих проступках вам известно, - сказала она. - Я их признала и исправилась.
Клара посмотрела на Габри и переспросила:
- Исправилась?!
- Но есть еще один…
- Ты не обязана нам рассказывать, - предупредила Рейн-Мари, положив ладонь на руку Рут.
- И что, теперь эта штука, - поэтесса ткнула пустым стаканом в сторону деревенского луга, - будет преследовать меня до скончания моих дней? Нет уж, благодарю.
- Ты правда думаешь, что он тут из-за тебя?