Скромное обаяние возмездия: 8 лет за взятку
Смягчение наказания — с 10 лет, запрошенных прокуратурой, до 8 назначенных — выглядит пустой формальностью, хотя для 61-летнего экс-министра это довольно существенный момент, поскольку, в случае условно-досрочного освобождения на половине срока, он просидит всего (или целых) 3 года с учётом года, который он провёл под следствием. «Строгач», или строгий режим, доставшийся ему за совершение особо тяжкого преступления, не обещает новоявленному узнику курортных условий, но есть шанс, что за примерное поведение его переведут на общий режим или даже в колонию-поселение. Впрочем, это гипотезы, а железно устанавливаемый факт на данный момент — это, если сравнивать с прецедентами, на удивление суровый приговор, который должен что-нибудь да значить.
На всякий случай, чтобы было понятно, что имеется в виду, сошлюсь на дело «Оборонсервиса», руководитель которого Евгения Васильева была признана виновной в нанесении государству путём совершения мошеннических действий ущерба на сумму 647 миллионов рублей. В докризисных ценах — а речь шла о хищениях и мошенничестве в период до 2012 года — это более 20 миллионов долларов. То есть сумма, превышающая в 10 раз инкриминируемую Алексею Улюкаеву. Во время следствия Васильева в отличие от Улюкаева находилась под домашним арестом, приговорили её не к «строгачу», а к общему режиму, и дали 5 лет. Поскольку время, проведённое под следствием, засчитывается в качестве погашенного в срок наказания, она пробыла в колонии всего месяц, поскольку, как отбывшая половину срока, получила возможность выйти по УДО.
Как мы видим, в случае Улюкаева ситуация сложилась не в пример хуже. Можно, как это делают многие, называть процесс показательным. Таким он, по всей вероятности, и является, то есть совсем не исключена вероятность, что в таком деле приговор был продиктован или подсказан суду кем-то, чьи рекомендации не принято игнорировать. Но я бы не стал также отвергать варианта не прямого, а косвенного — и не давления, а влияния на судебную власть. Когда объявляется кампания борьбы с коррупцией, а сама коррупция квалифицируется как социальное зло, угрожающее основам безопасности государства, судебные органы не могут не учитывать мнения общества и руководства страны по этому поводу. Социально опасное деяние, как волк на охоте, обкладывается со всех сторон флажками — уголовными делами, возбуждаемыми в массовом порядке, и приговорами почти по верхней планке. В деле Улюкаева она всё же была слегка снижена.
О том, что война элитной коррупции, то есть такой, которая затрагивает в первую очередь высшие эшелоны власти, ведётся, говорит целая череда процессов последних полутора лет против высокопоставленных чиновников, начиная с мэров, губернаторов и заканчивая теперь уже целым министром. Раньше само положение государственных служащих такого ранга служило непрошибаемой гарантией от излишнего внимания к ним со стороны правоохранительных органов.