Безумная страсть немногих библиоманов викторианской эпохи так и осталась необъясненной. Счастливым (для нас) исключением является сэр Томас Филипс (1792–1872) — незаконнорожденный сын богатого текстильного фабриканта и служанки. «Заболев» библиоманией в раннем детстве, он уже к шести годам приобрел сто с лишним книг. «Все его карманные деньги тратились на книги, — сообщается в британском Национальном биографическом словаре за 1896 г. — Главным делом его жизни [ставшим возможным благодаря огромному наследству, хотя он вечно рисковал его растратить. — Авт.] стало коллекционирование редких манускриптов независимо от времени, страны, языка и содержания». Филипс называл свою компульсию «старой доброй манией покупки книг» и объезжал Европу в поисках собраний: «хроник, монастырских архивов, расходных книг королей, королев и знати», покупая то коллекцию из 1300 итальянских манускриптов, то 900 томов бумаг, связанных с Французской революцией, то 500 «восточных свитков» и иллюминированных рукописей, создававшихся для царей, пап и членов семейства Медичи. На момент смерти Филипса его коллекция насчитывала, по оценкам ученых, около 60 000 манускриптов, а также тысячи книг в твердых переплетах, документов на право собственности, юридических бумаг, вавилонских цилиндрических печатей, географических карт, генеалогий, писем и рисунков — в два раза больше, чем в библиотеке Кембриджского университета. Конечно, это была капля в море по сравнению с его целью, сформулированной в письме за три года до смерти: «По одному экземпляру каждой книги, имеющейся в мире!» Однако для перевозки этой «капли» из его имения Миддлхилл в Уорчестере в Тирлстэйн-хаус в Челтенхеме потребовалась целая армия: 230 лошадей, 160 грузчиков и 103 подводы, писал психоаналитик и историк искусства Вернер Мюнстербергер (1913–2011) в книге «Коллекционирование: необузданная страсть. Психологический аспект» (Collecting, An Unruly Passion: Psychological Perspectives), изданной в 1994 г.
В конце жизни Филипса посетил представитель Британского музея сэр Фредерик Мэдден. Он оказался в доме, помещения которого были заставлены большими ящиками с рукописями, книгами, документами и другими плодами долгих лет собирательства, где «каждую комнату во множестве заполняют бумаги, манускрипты, тома, хартии, свертки и тому подобное» — валяются «под ногами, громоздятся на столах, кроватях, стульях, на лестнице и прочем, и так в каждой комнате — штабели огромных ящиков до потолка». Посылая президенту Гарвардского университета Джареду Спарксу приглашение посетить Тирлстэйн-хаус, Филипс предупреждал, что «гостиная — единственная жилая комната, да еще три спальни для нас и наших друзей». Другому знакомому он писал, что «обедать негде, кроме как в комнате экономки!»