— Кстати, — поинтересовался Владимир Ильич, — как обстоят дела с конкурсом?
Бонч-Бруевич в ответ только руками развел.
— Провалился, — сказал он, — ничего путного не дал. Да вот Николай Андреевич, — показал он на скульптора Андреева, — лучше меня обо всем расскажет. Он ведь член жюри.
— Да, желаемых результатов конкурс не принес, — проговорил Андреев.
И вдруг засмеялся. Владимир Ильич, недоумевая, посмотрел на него.
— Простите, Владимир Ильич. Случай я один вспомнил.
— Так, так, — подбадривая, кивнул головой Владимир Ильич.
— Как-то пришел к нам в жюри художник, — начал рассказывать Андреев. — Сухонький такой, желчный интеллигентный старичок. Принес проект герба. Взял двуглавого царского орла, только крылья ему пообщипал…
— Орла? — засмеялся Бонч-Бруевич. — Общипанного орла притащил?
Но Владимир Ильич даже не улыбнулся.
— А вместо корон, — продолжал Андреев, — звезды и красноармейскую шапку нарисовал. Скипетр и державу камнем и палкой заменил.
— Вот как? — прищурился Владимир Ильич. — Что это? Политическое недомыслие или просто издевка?
Андреев пожал плечами:
— Не знаю. По-моему, просто выживший из ума чудак.
— Саботаж. Завуалированный саботаж, — сказал Феликс Эдмундович. — Да еще с намеком. Куда, мол, вам о гербе думать. У вас камень да палка остались. Вот и все ваше государство. Орла общипали, так ищите себе других художников. А мы у вас работать не будем.
— Жаль, что из конкурса ничего не получилось, — проговорил Владимир Ильич. — И вина в этом, по-моему, организаторов. Надо было шире привлечь к нему трудовые массы и интеллигенцию. Много у нас в народе самородков есть. Беда наша, не знаем мы их еще. — Владимир Ильич пододвинул к себе проект герба. — Что ж, посмотрим, что сотворил протеже Владимира Дмитриевича, — сказал он, склоняясь над рисунком, и некоторое время молча рассматривал его. Потом заинтересованно посмотрел на Андрея.
— Где учились? — спросил он.
— У Иннокентия Гавриловича, — ответил Андрей. Он уже немного освоился в новой для него обстановке и перестал смущаться.
— Иннокентий Гаврилович? — заинтересовался Владимир Ильич. — Кто же это такой?
И Андрей, незаметно для себя, рассказал и об Иннокентии Гавриловиче, и о дедушке, и даже об Аленке.
Владимир Ильич внимательно слушал Андрея, задавал вопросы. И было видно, что его искренне интересует жизнь и думы Андрея.
Услышав, как Аленка потребовала, чтобы Андрей нарисовал в гербе солнце, Владимир Ильич откинулся на спинку стула, заулыбался.
— Солнышко? Чтобы солнышко было? — переспросил он Андрея. — Изумительно. Поэтическая душа у этой девушки.