— Пойдемте на кухню, я приготовлю вам стакан чаю, у вас было тяжелое утро.
Марлоу прошел за ней по коридору в большую старомодную кухню, теплую от запахов приготовляемой пищи. Он сел у края стола и курил, покачивая ногой и чувствуя, что такого ощущения мира и покоя давно уже не испытывал.
Он наблюдал, как Мария двигалась по комнате, приготовляя чай. Очертания ее тела были мягки и округлы, и когда она наклонялась, чтобы постелить скатерть, платье натягивалось, четко обрисовывая выпуклость ее крутых бедер. Настоящие бедра матери, сказал он себе.
Его мысли невольно обратились к Дженни О'Коннор с ее мальчишеской стройностью, и он попытался сравнить этих двух женщин, придя к выводу, что это невозможно. Дженни обладала потрясающей внешней привлекательностью, чем-то таким, что могло полностью овладеть человеком, как лихорадка, разжечь такой огонь, который можно погасить только полным и окончательным обладанием.
Мария же, он знал, была совсем другой. Ее чувственность была глубоко запрятана внутрь и готова прорваться таким пламенем, которое никогда уже не погасишь. Такие женщины много требуют, но возвращают полученное сторицей.
Мария повернулась от плиты и подала ему чай. Все ее лицо словно изнутри освещалось улыбкой.
— Мне кажется, я должна попросить у вас извинения, Хью.
Уже второй раз в течение получаса она называла его по имени. Он слегка нахмурился:
— О чем это вы говорите?
Она покраснела и нервно потерла руки.
— Я была немного невежлива. Вы понимаете, мне казалось, что вы на самом деле не очень-то интересуетесь нашими проблемами, используете нас только для того, чтобы получить какую-то работу.
— А почему вы думаете, что это не так? — резко спросил Марлоу.
Мария снова глубоко вздохнула.
— Теперь я уверена, что вы делаете для папы все, что можете. Вы доказали это.
Марлоу отпил глоток чаю, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. С какой это стати она дает собственную оценку его поступкам? Разве она не понимает, что старается он только для того, чтобы подольше задержаться здесь? Рассерженный, Марлоу встал из-за стола и отошел к окну. Ему пришлось крепко сжать кулаки, чтобы удержаться от грубого ответа, но в глубине души он сознавал, что вовсе не Мария обидела его. Причина в нем самом. Ему было даже жаль, что он совсем не тот человек, каким ей хотелось бы его видеть.
Она подошла и положила ему на плечо руку.
— Что такое, Хью? — спросила она. — В чем дело?
Он ощутил ее едва уловимый дурманящий женский запах, и его физически потянуло к ней. Марлоу вдруг схватил Марию за руки и увидел в ее глазах ответный блеск. Как раз в этот момент дверь отворилась, и Мак прокричал: