Эти чувства разделял Золотой священник; хмыкнув про себя, он заговорил высоким голосом, похожим на женский:
– Вы, люди Красной церкви, цените силу и доблесть в бою, так давайте развлечемся, раз уж нам попался в руки этот язычник. Пусть сражается с дикими зверями; его предсмертные вопли будут музыкой для наших ушей.
Магнус яростно воззрился на жирного церковника, надеясь на то, что здесь присутствует достаточно людей чести и, если уж ему, Магнусу, суждено умереть, смерть эта будет быстрой.
Риллион повернулся к женщине из Каресии и обратился к ней:
– Благородная сестра, чьи советы до сих пор были мудры, скажи нам, что бы ты сделала с этим пленником.
Она заговорила с сильным каресианским акцентом, но слова ее звучали подобно соблазнительной любовной мелодии:
– Этот человек храбр и силен. – Она осмотрела Магнуса с ног до головы и остановила взгляд на его лице. – Он ненавидит вас, милорд, и с радостью убил бы всех, кто сейчас присутствует здесь. – Она на миг прикрыла глаза, сделала вдох и улыбнулась. – Он не боится никого и не боится смерти.
Как и опасался Магнус, эта женщина действительно оказалась одной из Семи Сестер, могущественной колдуньей, по слухам, жестокой и беспощадной. Он не знал, зачем такой женщине, как она, сопровождать армию Красной церкви, но решил, что это дурной знак.
Она уловила его мысли и снова улыбнулась:
– Я вижу, ты слышал о моем ордене. Я Амейра, Повелительница Пауков, – она смолкла на миг, и на лице ее появилось зловещее выражение, – и я знаю твоего брата.
Никто из окружающих не понял, что означают эти слова, и Магнус испытал некоторое облегчение оттого, что врагам ничего не известно о его семье. Его брата звали Алдженон Рагнарссон, из рода Слеза, он являлся верховным вождем раненов и командующим флотом драккаров.
– Если собственная жизнь ему безразлична, скажи, кому он поклялся в верности? – спросил Риллион у колдуньи.
– Ему небезразличны дети герцога Эктора, особенно его дочь, хотя и сын его – старый, верный друг этого человека. – Она пристально взглянула в глаза Магнусу и продолжала: – Также его волнует судьба брата Ланри, Коричневого священника… но больше всего он тревожится о судьбе самого герцога. Он беспокоится о том, что его друг уже мертв, и эта мысль причиняет ему боль.
Золотой священник рассмеялся:
– Ха, выглядит он закаленным воином, однако оказывается мягче воска, когда речь заходит о его женщине или его друзьях. Никогда я не пойму, как этому отсталому народу удавалось столько времени сопротивляться нашим рыцарям.
Магнус молчал и осматривался, считая рыцарей. По меньшей мере сто человек, закованных в латы и вооруженных до зубов, стояли в огромном зале герцога Канарна, а Скельда Магнуса нигде не видно. В такое невыгодное положение ему еще никогда не приходилось попадать, и он попытался успокоиться, вспоминая о своих прошлых приключениях и о тех, кто пал под ударами его молота. У Магнуса имелись друзья, которые засмеялись бы, увидев его сейчас, друзья, которые показали бы этим людям ро, что несколько человек могут в час нужды одолеть даже сотню воинов.