III.
Греческіе писатели послѣ Платона. Индія. Востокъ.
Рядомъ съ утопіей Платона мы находимъ другую, которая также вышла изъ сократовской школы. Это—сочиненіе, написанное вторымъ знаменитымъ ученикомъ Сократа, Ксенофонтомъ: Киропедія>4). Оно знакомо всѣмъ, такъ какъ всѣ читали его на школьной скамьѣ; это книга, сдѣлавшаяся классической. Киропедія имѣетъ впрочемъ большое литературное значеніе и въ томъ отношеніи, что она служитъ образцомъ не только всѣхъ политико-экономическихъ романовъ, особенно тѣхъ, которые написаны въ формѣ біографій, но также всѣхъ историческихъ романовъ. Она однако такъ искусно написана, что ее много разъ принимали за историческое сочиненіе.
Но въ настоящее время доказано, что она по своему характеру не соотвѣтствуетъ такому представленію,—что па ряду со многими историческими фактами въ ней попадается и чистый вымыселъ. Такъ мы встрѣчаемъ тамъ выдуманныя личности, въ родѣ Кіаксара; не всѣ даты вѣрны; Киръ умираетъ при полномъ мирѣ. Авторъ свободно отступаетъ отъ истины и нарочно смѣшиваетъ дѣйствительность съ вымысломъ; но онъ пишетъ съ такимъ авторитетомъ, что всякій читатель начинаетъ мало-по-малу вѣрить, что онъ читаетъ историческую книгу. Это знаменитое произведеніе, которое съ извѣстной точки зрѣнія можно было бы назвать историческимъ романомъ, представляетъ собою еще и нѣчто другое. Это—тенденціозный вымыселъ. Все, что въ немъ есть историческое или кажется такимъ, служитъ только канвой для главнаго сюжета. Ксенофонтъ желаетъ изобразить въ Кирѣ идеальнаго государя. Онъ желаетъ, въ противовѣсъ платоновской демократіи, изобразить превосходство безграничной власти государя. Старый Киръ избранъ какъ олицетвореніе его идей, и романъ какъ бы раскрываетъ предъ нашими взорами исторію жизни и правленія этого государя. Такимъ образомъ мы впервые встрѣчаемъ утопію, представленную въ формѣ біографіи. Такъ какъ исторія жизни Кира очень несложна, и такъ какъ переводъ Киропедш имѣется на всѣхъ языкахъ, то мы не будемъ останавливаться здѣсь на этомъ произведеніи. Мы ограничимся только разборомъ нѣсколькихъ частностей.
Какъ здѣсь все непохоже на Платона! Въ одномъ случаѣ глубокомысленный философъ; въ другомъ воинъ, оберъ-маршалъ дворца, со всѣми благородными страстями человѣка, имѣющаго богатство и занимающаго положеніе въ обществѣ, наѣздникъ, охотникъ, однимъ словомъ спортсменъ. Помимо лагеря, свѣтской жизни, организаціи арміи, мы узнаемъ очень мало. Замѣчательно, въ книгѣ часто говорится объ этикетѣ, и авторъ сообщаетъ намъ драгоцѣнныя подробности о томъ, что считалось хорошимъ придворнымъ тономъ за 360 лѣтъ до P. X. Мы узнаемъ, напримѣръ, что у персовъ считалось неприличнымъ сморкаться, плевать въ присутствіи другого, или уходить изъ комнаты за естественной потребностью, такъ чтобы это было замѣтно для другихъ. Всѣ эти требованія приличія мыслимы были только при свойственной персамъ воздержанности, и все то, что намъ въ дѣтствѣ разсказывали объ ихъ трезвой жизни, почерпнуто изъ