Инженер Северцев (Лезгинцев) - страница 2
Видение протягивало ему какой-то сверток и смеялось.
— Мы принесли из столовой обед для всей бригады, — наконец дошли до его сознания слова. — Ребята давно поели, а вы все спите. Это оставили вам, соня.
Он вскочил, одернул куртку.
— Кто вы? — спросил он.
— Геолог Малинина. Валерия, — улыбнувшись и подавая руку, ответило видение.
— Когда вы приехали?
— У меня уже неделя геологического стажа.
— Почему же я не видел вас?
Больше, кажется, ничего не было сказано в эту первую встречу. Однако, может быть, Миша Северцев был впечатлителен, может быть, сказалось его взбудораженное состояние после бессонных ночей, может быть, просто-напросто на воображение юноши повлиял колдовской свет заката, в котором предстала перед ним та, кого он сначала принял за некое видение, — так или иначе, следующие дни, работая в штольне, Миша все время думал о Валерии. Он даже почти не запомнил ее. Он видел перед собой только большие карие глаза, почему-то именно ямочку на подбородке, маленькую родинку на горбинке носа и красную косынку, которая, казалось, готова была вспыхнуть, облитая алыми лучами.
Рудник был построен досрочно. В новеньком Доме культуры состоялось торжественное заседание. Мише Северцеву вручили грамоту ударника. После заседания все собрались на ужин. И вот тут-то Миша опять увидел Валерию. Она появилась в сопровождении главного инженера комбината. Они сели в центре стола, и с этого момента Миша уже не сводил с нее глаз. Она кивнула Мише, как старому знакомому, и, наклонясь к своему соседу, что-то, видимо, спросила. Главный инженер посмотрел в ту сторону, где сидел Миша, и неопределенно пожал плечами.
С понятной в его положении и особенно в его возрасте неприязнью наблюдал Миша за этим лысеющим человеком в очках. Приходилось даже успокаивать себя мыслью о том, что главный инженер вполне годился бы Валерии в отцы. Когда Мише предложили вина, он, никогда прежде не отличавшийся застольными подвигами, осушил стакан. Видя, как Валерия разговаривает с соседом и улыбается, а тот слушает, уставившись из-под очков на ямочку ее подбородка, Миша уже ревновал и ненавидел. Он придумывал обличительную речь, с которой обратится к Валерии, как только представится возможность.
Когда ужин подходил к концу, Валерия и ее сосед поднялись из-за стола и прошли к стоявшему в углу зала роялю. Сразу установилась тишина. Пальцы девушки легли на клавиши. Глубоко противный Мише человек запел о весне прежних дней, о мае, полном грез, которые, увы, пронеслись и исчезли навсегда.
Пел он, надо сказать, хорошо, с душой. Миша расчувствовался и стал относиться к нему несколько снисходительнее. Собственно говоря, Миша не имел бы ничего против этого человека, если бы тому аккомпанировал кто-нибудь другой. Потом начались танцы под духовой оркестр. Валерию без конца приглашали, и ревность Миши постепенно переключалась на всех партнеров — по очереди и вкупе. В конце концов, обозвав себя болваном, он решительно направился к выходу.