— Может, гражданское мужество следует преподавать в качестве вузовской дисциплины с обязательным посещением лекций? — невесело пошутил Северцев.
Затрещал телефон, но Михаил Васильевич не стал снимать трубку. Когда трели замолкли, Кругликов решительно сказал:
— Начинать надо с самих себя. Я решил ехать на рудник. Иначе трудно будет агитировать!
— Погоди, Иван Иванович! Ведь ты же не попадаешь под сокращение…
— Разве в этом дело? Я вижу, у нас идет не простое количественное сокращение аппарата. Это — начало массового процесса. Будем переливать кадры из сферы управления в сферу производства… По совести скажу: не по душе мне работа в главке. Переводили меня сюда с рудника на укрепление, думал — пользу принесу, а чем занимаюсь? Сочиняю бумажки и собираю сводки! Место настоящего горняка, Михаил Васильевич, в шахте. Там, где проходит, прости за высокопарное выражение, горняцкая передовая. Верно? Этой передовой и побаиваются министерские забойщики. А мне-то что ее бояться?.. Батька мой саночником в угольной шахте всю жизнь проползал. Сам я первый хлеб коногоном заработал. Шахта для меня — мать родная. Человеком сделала, — улыбаясь, закончил Кругликов, глядя на Северцева спокойными серыми глазами.
— Все это правильно… Но, честно говоря, в какое положение ты ставишь меня?.. — несколько волнуясь, заметил Северцев. — Я не собираюсь возвращаться в тайгу.
— Это твое дело. Хотя я убежден, что там встретимся, — просто сказал Иван Иванович.
На следующий день на доске объявлений висел приказ Шахова о переводе горного инженера Кругликова И. И. на Сосновский комбинат. Ивану Ивановичу предстояло работать техническим руководителем рудника.
Пример Кругликова увлек и других. Кабинет Северцева стал походить на вербовочное бюро. Первой явилась Борисова, инженер-обогатитель. Она пришла просто посоветоваться: в Москве мыкается без своего угла, третий год снимает комнату. Дадут ей сразу квартиру на руднике? На какой срок надо ехать? Она призналась, что разводится с мужем и хочет уехать от него.
— Срока нет. На постоянную работу, Мария Александровна… И счастье найдете там, вы еще вон как молоды, — мягко добавил Северцев.
— Спасибо, я подумаю, — вздохнув, ответила Борисова.
Вслед за ней явился долговязый, с пышными черными бакенбардами Галкин. Он просил перевести его на любой рудник. Институт окончил только в прошлом году, случайно попал по разнарядке в главк. Горного дела практически не знает. Чтобы стать инженером, решил несколько лет поработать в шахте.
Поминутно поправляя пальцем съезжающие роговые очки, он рассказывал: