— Подражаете Остапу Бендеру? Отъем и увод денег без нарушения Уголовного кодекса?
Толстячок уже громко рассмеялся:
— Сема, он же Немой, вот это Бендер наших дней. Я против него младенец.
— Ваш Сема действительно немой? — поинтересовался Северцев.
— Он великий молчальник. Бизнес у нас нужно делать молча. Зато когда заговорит, каждое его слово стоит дороже тысячи. — Толстячок зачем-то перешел на шепот.
— А откуда все-таки у вас бриллиантовые перстни, младенец? — спросил Северцев.
— У хлеба не без крох. Подарки людей, которым я даю жить, — натужно улыбаясь, ответил толстячок.
— А за чей счет существуют эти люди, которым вы даете жить? За ваш?
— За счет трех «п»: потребитель, пересортица, перепродажа…
Радио объявило об отправлении дальневосточного экспресса. Свет станционного фонаря медленно заскользил вдоль состава. Задрав длинные полы халата и смешно выпятив круглый живот, толстячок вприпрыжку помчался к вагону.
…Поезд приближался к Москве. Пассажиры, стоя в коридоре, смотрели на мелькавшие в окнах подмосковные дачи, с нетерпением отсчитывали последние километры пути. Укутывая шарфом двойной подбородок, толстячок подошел к Северцеву.
— Непорядок у нас: выигрыш остался непропитым. Приглашаю вас в любой понедельник вечером в ресторан на Неглинной. Скажите швейцару, что вы к Барону, и он вас пропустит.
— Как в сказке. К чему этот пароль? — улыбнулся Северцев.
— Барон — моя фамилия. Яков Наумович Барон. А нужно это к тому, что в понедельник выходной день у московских торговцев и вы не попадете в ресторан: в этот день гуляют московские купцы. Будьте здоровы…
2
Подъехали к Москве в сумерках, когда чья-то волшебная рука зажгла, как на праздничной елке, на улицах и площадях столицы тысячи ярких огней.
Северцева встретил шофер.
— С приездом, Михаил Васильевич. — Он приподнял над головой кепку.
— Здравствуй, Капитоныч. Как там у нас дома? Куда поедем?
— В Сокольники: без вас перебрались. Только что заезжал. Анна Петровна торопится прибраться…
Северцев предложил Морозову подвезти его.
Когда «Победа» остановилась у Курского вокзала, новые знакомые обменялись адресами.
— До новой встречи! — помахав рукой отъезжающей машине, крикнул Морозов.
Дальше поехали по малознакомым, темным улицам Сокольников.
Капитоныч поделился с Михаилом Васильевичем новостью:
— Болтают у нас в гараже, будто скоро персональные машины отбирать будут. Небось враки?
— Не знаю. Поживем — увидим.
Миновав облетевший, печальный парк, очутились перед огромным доминой, облицованным белыми плитками. Здесь все было новое — сам дом, с еще не отстроенными крайними секциями, изрытый двор, перекопанная, заваленная гранитом набережная, — но уже в большинстве окон весело светились белые, оранжевые и розовые огоньки. Северцеву чуть взгрустнулось: он успел так привыкнуть к тихим арбатским переулочкам с ветхими столетними домишками и маленькими двориками…