Кате Трифоновой размышлять было не о чем. Она прекрасно услышала Александрину. Крупный самостоятельный жесткий бизнесмен мог оказаться ей не по зубам. Его любовь, если речь вообще шла о любви, а не о развлечении под настроение, была грузом ответственности за собственное поведение, а не божьей коровкой, невесомо опустившейся на руку на счастье. Так стоит ли огород городить? Все, чего она хотела последнее время – работа, замужество и дети. Раньше мечтала влюбиться как одержимая. Изводилась годами. Считала себя неполноценной бесчувственной кретинкой. А замаячило что-то похожее на горизонте, испугалась. «Я не потяну, – грустно и спокойно думала она. – Любовные отношения с мужчиной – это величайшая трата энергии. Там первое время не подпитываешься, а только отдаешь. Иногда постоянно, без конца отдаешь, как пойдет. У меня ее уже попросту нет в нужном количестве. И страсть я давно цинично называю «страсти-мордасти». Сил не хватит выжить в остром помешательстве. Этот невыносимо яркий утренний свет даже в пасмурную погоду. Дневная отстраненность от всего, всех, в том числе самой себя. Безумное отчаяние вечером. Мучительная ночная бессонница. И все ради мига, когда он появится и обнимет? Прильнешь, едва успеешь ощутить, что не зря ждала, что все на самом-то деле замечательно. Потом в постели, как Иван заметил, себя не помнишь. А утром сначала». Картинка могла отвратить от любви кого угодно. Но Трифонова помнила ее такой. Другой не случилось. Ей действительно требовалось много мужества, чтобы решиться повторить. То, что любовь разная с разными мужчинами, девушке было невдомек.
Она решила остановиться и выбросить Станислава из головы, пока не поздно. Удалила фотографию из айфона, правда, трепетной рукой и с четвертой попытки. Но удалось. Когда сталкивались на улице, коротко взглянув, отводила глаза. И чем чаще это проделывала, тем сильнее хотелось обернуться и жадно рассматривать его. А он, как назло, стал приветливо улыбчив. Казалось, вот-вот остановится мило поболтать. Немного помог пятничный звонок Коли:
– Катя, давай завтра встретимся пораньше и уйдем в московские дебри.
– Давай, – парень еще никогда не слышал в ее голосе такой лихорадочной готовности. – В котором часу приступим к экспедиции?
Договорились встретиться в одиннадцать на Триумфальной площади.
Катя принялась общаться с друзьями. Петер, кажется, был готов расстаться с упрямой Эрикой. Выбрал нездоровую еду и то острил по этому поводу, то философствовал напропалую. Трифонова не предполагала в немцах столь обильных залежей черного юмора. Впрочем, парень был наполовину англичанином.