Попрощавшаяся с ним навсегда Катя не знала, что теперь все действующие лица грядущей трагикомедии – Егор, Коля и Станислав – в сборе. Он растворился в московской тьме, которая плотно окружает каждый фонарь. Сделал от фонаря пару шагов, и тебя нет. Она наполнила ванну. Лежала в ней, пока вода не остыла. С ней часто такое случалось. «Я училась каждый день без выходных, пробивалась лбом сквозь английские слова и думала, что нахожусь в аду. Оказывается, то был рай», – подвела итог двух последних дней Трифонова. Дотащилась до постели, залезла под одеяло. И вскоре поверх него ее укрыл спасительный сон.
Понедельник решил даровать Кате покой, которого лишили ее суббота и воскресенье. И все шло на удивление хорошо: главная медсестра занималась отчетом, часто подключая Иванцову, которая вновь сменила богемный образ на деловой и выполняла поручения без легкомысленных комментариев. Рубин сдержанно поблескивал на руке, как обычно. Но часа в четыре буднему дню надоело притворяться выходным, и его мирный дух иссяк. Выразилось это, разумеется, в появлении людей, которых не ждали.
– Екатерина Анатольевна, к вам опять тот родственник из кардиологии, – сообщила Карина. – Снова дергается. Чего он разбегался? Буйный какой-то.
– Вы, Карина Игоревна, буйных еще не видели, – сказала Катя.
– Как это? Я же с вами тут с самого начала, – обиделась личный помощник. – Мимо меня никто не проходит.
– А я до вас долго общалась с родными больных в хирургическом отделении. Поверьте, чем выше кабинет, тем они вежливее. По-настоящему достается сотрудникам, которые заходят в палату. Иногда, как к тиграм в клетку. Так что смело зовите посетителя.
– Не храбритесь, – мрачно сказала Иванцова. – Сентябрь, между прочим, у народа повальные осенние обострения. Психика сбоит. Я вынуждена проявлять бдительность за двоих.
– Обострения начнутся, когда будет мало солнца. Тогда вам придется набираться мужества. А пока улыбайтесь и приглашайте, Карина Игоревна, – хмыкнула Катя, – приглашайте и улыбайтесь.
У Егора действительно было встревоженное лицо. Похоже, озабоченность была его естественным состоянием. Но, увидев главную медсестру, парень сразу успокоился. Ему захотелось пуговица за пуговицей расстегнуть ее крахмальный белоснежный халат. Почему-то скомкать его и зашвырнуть в угол. Взять за руку и увести из офиса. Только пойдет ли? Кольцо на пальце неслабое. Егор это хорошо понимал: у него кроме тети-сердечницы был дядя-ювелир на пенсии.
– Добрый вечер, Екатерина Анатольевна.
– Здравствуйте, Егор Дмитриевич. Как чувствует себя ваша тетушка?